нас, потому что мы видим в ней смысл; эта восходящая кривая изобретения – график, неизменно направленный вверх и вправо, – вкупе с личной историей обрастает бесчисленными связями и в нужный момент в нужном месте высекает искру открытия. Глобальная Сеть не случилась бы, не предшествуй ей история создания микропроцессоров и телекоммуникации, военная промышленность и коммерческие требования, много разных открытий и патентов, корпоративные исследовательские гранты и теоретические научные работы, да и сама семейная история Тима Бернеса-Ли. Вместе с тем глобальная Сеть возникла потому, что пришло ее время: на короткий момент культура и технология сошлись для изобретения того, что, как мы теперь понимаем, было предсказано еще со времен древних китайских энциклопедий и селекторов микрофильмов до историй Хорхе Луи Борхеса. Глобальная Сеть появилась потому, что была необходима, по крайней мере, в этой исторической линии.

Электронно-вычислительным технологиям особенно свойственны такие истории, оправдывающие и доказывающие их необходимость и неизбежность. Закон Мура – обязательное условие самоисполняющихся технологических пророчеств. Впервые об этой закономерности в 1965 году написал в журнале Electronics Гордон Мур, сооснователь компании Fairchild Semiconductor, а затем и Intel. Идея Мура заключалась в том, что транзисторы, которые, как справедливо отмечал Тим Бернес-Ли, появились всего-то десять лет назад, быстро уменьшались в размерах. Мур показал, что количество компонентов на интегральную схему ежегодно удваивалось, и предположил, что так будет продолжаться в течение следующего десятилетия. В свою очередь, результатом быстрого роста чистых вычислительных мощностей стали все более невероятные способы их применения: «Интегральные схемы приведут к таким чудесам, как домашние компьютеры – или, по крайней мере, терминалы, подключенные к центральному компьютеру, – автомобили с автоматическим управлением и личные мобильные устройства коммуникации. Электронные часы возможно создать уже сегодня, не хватает только дисплея»(3).

Десять лет спустя он немного пересмотрел свой прогноз, уточнив, что удвоение будет происходить каждые два года. По мнению некоторых, речь шла об удвоении каждые 18 месяцев, и, несмотря на многочисленные заявления, что вот-вот наступит неизбежный спад, с тех пор этот прогноз, в общем и целом, оставался верным. В 1971 году минимальный размер полупроводников – наименьший размер отдельного элемента – составлял 10 микрометров, или одну пятую диаметра человеческого волоса. К 1985 году размер сократился до 1 микрометра, а затем в 2000-х годах дошел до ста нанометров – таков диаметр вириона (полноценной вирусной частицы). В начале 2017 года появились смартфоны, в которых размер полупроводников составлял всего 10 нанометров. Раньше считалось, что предельный размер элементов полупроводников – 7 нанометров и дальнейшее уменьшение невозможно, поскольку иначе электроны смогут свободно проходить сквозь любую поверхность из-за квантового туннелирования. Сейчас ожидается, что этот эффект будет использован в транзисторах будущих поколений, чтобы производить чипы размером с атом. Некоторые же предсказывают, что в дальнейшем появятся биомашины, в которых ДНК будет сочетаться с искусственно созданными нанопротеинами.

Пока все действительно развивалось по возрастающей, вверх и вправо. Принцип миниатюризации и сопутствующий ему всплеск компьютерных мощностей – это все нарастающая волна, на гребне которой в 1960–1980-х годах пронесся Бернес-Ли, чтобы увлечь нас за собой во Всемирную паутину, связавшую весь мир. Но, несмотря на свое название, которое сам Мур не использовал двадцать лет, закон Мура – это вовсе не закон. Скорее это проекция в обоих смыслах этого слова. Это и экстраполяция данных, и иллюзия, появляющаяся в силу ограниченности нашего воображения. Заблуждение действует наподобие когнитивного искажения, питающего нашу любовь к героизации истории, только наоборот. Одно искажение заставляет нас прослеживать в событиях прошлого неизбежное наступление прогресса, из-за другого прогресс видится нам бесконечным. Проекции способны влиять как на будущее, так и на другие проекции, независимо от того, насколько они изначально обоснованны.

То, что поначалу было случайным наблюдением, стало лейтмотивом всего насыщенного ⅩⅩ века, приобретя ореол подлинного физического закона. Но в отличие от физических законов закон Мура весьма условен: он зависит не только от средств и методов производства, но также от открытий в естественных науках, от экономической и социальной систем, обеспечивающих инвестиции и рынки для создаваемых продуктов. Еще он зависит от пожеланий потребителей, влюбленных в маленькие блестящие гаджеты, которые год от года становятся все меньше и быстрее. Закон Мура не просто технический или экономический, он связан с либидо – это закон, основанный на влечении.

Начиная с 1960-х годов убыстряющееся развитие возможностей интегральных схем поменяло всю компьютерную отрасль: каждый год появлялись новые модели чипов, отчего развитие компьютеров стало тесно связано с развитием полупроводников. Производители «железа» и разработчики программного обеспечения не могли позволить себе создать собственную архитектуру и всецело зависели от нескольких поставщиков все более мощных и компактных чипов. Создатели чипов полностью определяли архитектуру устройств, которые получали конечные потребители. В результате возник рост в сфере программного обеспечения. Когда программное обеспечение обрело независимость от производителей «железа» и поставщиков чипов, стремительно выросли такие гиганты, как Microsoft, Cisco и Oracle, а затем произошли экономические, политические и идеологические изменения – значимым игроком на мировой арене стала Кремниевая долина. Еще одним следствием, по мнению многих специалистов из сферы компьютерных технологий, стал конец старой культуры программного обеспечения, при которой ценились уникальность, продуманность и продуктивность электронных программ. Если на ранних этапах разработчики должны были выжимать все возможное из ограниченных ресурсов, постоянно оптимизируя код и придумывая элегантные и экономичные решения сложных вычислительных проблем, то быстрое развитие компьютерных возможностей привело к тому, что каждые полтора года появлялось устройство в два раза мощнее предыдущего – оставалось только подождать. К чему рачительность и экономия ресурсов, если райское изобилие наступит уже в следующем торговом цикле? Вскоре за новым универсальным правилом закрепилось имя самого основателя Microsoft. Речь о так называемом законе Гейтса, согласно которому скорость программного обеспечения уменьшается вдвое каждые полтора года из-за нерационального и неэффективного кода и устаревшего функционала.

Вот действительное следствие закона Мура: по мере того как программы прочно обосновались в жизни общества, то же произошло с их постоянно повышающейся мощью, которая стала буквально олицетворять прогресс – изобильное будущее, для которого не требуется никакой подготовительной работы в настоящем. Закон вычислительных технологий превратился в экономический, а затем и в этический закон. Мур приветствовал расширенную интерпретацию названного его именем закона и даже в разговоре с представителями журнала The Economist отметил, что «закон Мура – исключение из закона Мёрфи. Все становится лучше и лучше»(4).

Сегодня, совсем по закону Мура, мы живем в мире повсеместной компьютеризации, среди облаков бесконечных вычислительных мощностей; этическое и когнитивное подтверждения закона Мура ощущаются сегодня в любом аспекте жизни. Однако, несмотря на все усилия и