протягиваю руку к Тёмкиному животу. Хочу пощупать оживший кусочек детства.

До его тела остается каких-то пара несчастных сантиметров, когда я, опомнившись, прихожу в себя и смущенно одергиваю ладонь. Татуировка располагается слишком близко к линии ремня, и касаться парня, пускай даже лучшего друга, в таком интимном месте — чересчур.

Однако Соколов подобных сомнений не разделяет. Заметив замешательство, он обхватывает мою руку и прижимает ее к себе:

— Камон, Вась, не стесняйся. Потрогай, если хочешь.

Меня тотчас обдает обжигающим теплом его кожи, и подушечки пальцев схватываются острым покалыванием. Через мое тело словно пропустили ампер этак пятьсот, не меньше. Ощущаю себя оголенным проводом — вот-вот начну искрить и потрескивать.

Тёмкин живот очень твердый. А еще горячий и гладкий. Только тонкая волосяная дорожка прямой линией тянется от пупка и ныряет в брюки.

Шок, смятение, стыд.

Эмоции смешиваются воедино и удушающим жаром приливают к щекам. Поверит не могу! Я щупаю Соколова там… Ну, то есть не совсем ТАМ, но в непосредственной близости. Еще немного — и контент сменит возрастное ограничение на восемнадцать плюс.

— Ух ты! — только и могу выдохнуть я, наконец опуская ладонь на столешницу. — Татушка огонь!

Пальцы предательски дрожат. Дыхание сбилось. Только что произошло самое эротическое событие в моей жизни, и я никак не могу унять не на шутку разошедшееся сердце.

— Я и сам кайфую, — признается парень, опуская футболку и вновь опускаясь на небольшой диванчик.

— А почему набил именно на животе? — любопытствую я, пряча дрожащие руки под стол. Подальше от его глаз. — Не самое тривиальное место.

— Не знаю, — Соколов жмет плечами и небрежно взлохмачивает челку. — Дернуло что-то. Да и предки не сразу запалят. Под шмотками ведь незаметно.

Представляю лица дяди Макара и тети Алины, когда они увидят очередной элемент Тёмкиного подросткового бунта. Они от нострила* только-только отошли, а сын им уже новый «сюрприз» приготовил. Что поделать, Соколов обожает эксперименты с внешностью, и никакими разумными доводами его не остановить.

— Родители тебя прибьют, — со смехом выдаю я. — Доиграешься.

— Поворчат да забудут. Обычное дело, — он скашивает глаза на экран, расположенный над зоной выдачи, и лениво поднимается на ноги. — Заказ готов, малая. Сейчас будем пировать.

* Нострил — прокол крыла носа.

Глава 17

— Нет, все-таки клево, что у тебя есть татуха! Теперь я тоже хочу, — откусив картофель фри, говорю я. — Это больно?

— Терпимо, — жмет плечами друг. — А что бы ты набила?

— Может, бабочку. Или птичку. Или вообще какую-нибудь жизнеутверждающую фразу, — принимаюсь фантазировать я.

— Только не одну из заезженных слезливых цитат из ВКонтакте, — хмыкает он.

Я, как человек, регулярно делающий репосты этих самых цитат на свою стену, возмущенно вопрошаю:

— Это еще почему? Ты имеешь что-то против мудрости из соцсетей?

— Нет. Просто некоторые девушки постят так много депрессивного дерьма про любовь, что уже даже я начинаю скучать по их бывшим, — иронично замечает Тёма.

М-да. Посты про чувства — это отдельная тема. Помнится, во времена влюбленности в Коленьку я очень увлекалась такими вещами. Сейчас тоже увлекаюсь, но менее рьяно. Да и вообще с недавних пор цитаты, которые действительно откликаются в сердце, так или иначе связаны с Соколовым. Стоит мне прочитать что-то меткое и цепляющее за живое, как в сознании тотчас вспыхивает его лицо. Красивое и смеющееся.

— Ты так говоришь, потому что никогда не любил, — отвечаю я, доставая из обертки чикенбургер. — Когда душа переполнена чувствами, о них нельзя молчать.

— С чего ты взяла? — Артём впивается в меня насмешливым взглядом.

Вопросительно вскидываю брови, и друг поясняет:

— Ну, что я никогда не любил?

Потрясенно замираю с распахнутым для укуса ртом. Чикенбургер находится в десятке сантиметров от моего лица, но есть мне как-то резко расхотелось.

— Ну… Я… Мне кажется, что уж о таком ты бы мне непременно рассказал, — наконец нахожусь с ответом. — Мы ведь лучшие друзья как-никак.

Вылупляюсь на Тёму в ожидании его реакции, а в памяти тотчас всплывает недавний разговор с Леркой. Она ведь говорила, что у Соколова какие-то шуры-муры с Леной Стрельцовой. Уж не в нее ли он часом влюблен?!

— Да, конечно, — друг невозмутимо трясет золотыми кудрями. — Рассказал бы.

Фух, ложная тревога.

Или все-таки нет..?

— Слушай, Тём, а ты с Леной Стрельцовой общаешься? — поддаюсь острому порыву любопытства.

— Да, бывает, — как ни в чем не бывало отзывается он, макая картофель в сырный соус.

Нет, по-моему, Соколов не уловил истинной сути моего вопроса.

— А вы… Просто друзья? Или между вами нечто большее? — плюнув на тактичность, дожимаю я.

Артём медленно поднимает на меня глаза. Смотрит внимательно и при этом улыбается. Задумчиво так, загадочно.

— Среди девчонок у меня только один друг, Вась. Это ты.

Угу. И как это понимать? Мне кажется, или Артём увиливает от ответа? Про Стрельцову-то опять ни слова не сказал.

— Приятно слышать, но все же, — не унимаюсь я. — Тебе нравится Лена?

— Да мне много кто нравится, — плечи друга снова дергаются в неопределенном жесте. — Как и тебе, наверное. У нас ведь возраст такой. Половое созревание, все дела.

Нет, он издевается! Я уже сто раз открытым текстом спросила про Лену, а он вновь мыслью по древу растекается. Причем тут половое созревание, ё-моё?

— Так у вас со Стрельцовой что-то было? Или нет?

Не хочет признаваться? Да я его измором возьму!

— Что-то — это что? — паясничает Соколов.

— А то ты не знаешь!

— Я — нет. А вот ты, походу, осведомлена о моей личной жизни больше моего, — в его голосе слышится насмешка.

Блин, ну как так получилось, что загнанной в угол оказалась я, а не он?!

— Просто слухи всякие ходят… — пытаюсь оправдаться.

— Да? И какие же?

— Ну, что вы с Леной якобы… Это… Того… Ну ты понял…

Я хоть и не вижу себя со стороны, но предполагаю, что выгляжу в высшей степени жалко. Язык заплетается, голос дрожит, глаза туда-сюда, как у бывалого наркомана, бегают. Да что со мной в самом деле? Чего так разволновалась? Подумаешь! Ну, допустим, спит он с Леной, мне-то какая печаль?

Зажмурившись от смеха, Соколов ведет головой из стороны в сторону. Кажется, своим овечьим блеянием я здорово его развеселила.

— Блин, Вась, вот ты уверена, что хочешь знать ответ на свой вопрос? Ты даже слово «секс» вслух произнести не в силах. Может, ну его нафиг эти слухи, а? Давай лучше новых Мстителей обсудим. Успела вчера посмотреть?

Он произносит это по-доброму, без издевки, но почему-то его слова для меня подобны оплеухе. Обжигают кожу и наполняет нутро клокочущим