Публика в восторге требовала вновь и вновь повторения изящной сценки…

«А что за картина была в картинах Гончарова!» — восторгается князь Вяземский. В его памяти так свежи впечатления от живых картин, виденных им на святочном балу у московского генерал-губернатора. И пишет он Пушкину в Петербург, словно поддразнивая приятеля, безнадежно влюбленного в первую московскую красавицу.

Натали Гончарова и Александра Алябьева — две восходящие звезды на московском небосклоне, словно вступили меж собой в негласное состязание. Да и Вяземский в письме в Пушкину, сравнивая юных красавиц, отмечал у Алябьевой классическую красоту, а у Гончаровой — романтическую, и заключал: «Тебе, первому нашему романтическому поэту, и следовало жениться на первой романтической красавице нынешнего поколения».

И блеск Алябьевой и прелесть Гончаровой.

Той далекой ныне весной балы в Первопрестольной шли беспрестанной чередой. Вот что сообщал биограф поэта П. В. Анненков о московских событиях, что предшествовали сватовству Пушкина:

«В 1830 году прибытие части Высочайшего Двора в Москву оживило столицу и сделало ее средоточием веселий и празднеств. Наталия Николаевна принадлежала к тому созвездию красоты, которое в это время обращало внимание и, смеем сказать, удивление общества. Она участвовала во всех удовольствиях, которыми встретила древняя столица августейших своих посетителей, и между прочим — в великолепных живых картинах, данных Московским генерал-губернатором князем Дмитрием Владимировичем Голицыным. Молва об ее красоте и успехах достигла Петербурга, где жил тогда Пушкин. По обыкновению своему он стремительно уехал в Москву, не объяснив никому своих намерений, и возобновил прежние свои искания».

В марте того же года произошло еще одно знаменательное событие — император Николай I, обратив впервые внимание на юную Натали, отметил ее любезность и красоту в беседе с Наталией Кирилловной Загряжской, родственницей Гончаровых.

Знал о царских комплиментах и Пушкин. Чему есть подтверждение — его письмо к невесте, где, описывая свой визит к старой кавалерственной даме, фрейлине двух императриц, Пушкин отмечает, что она «повторила мне комплименты государя на ваш счет — и мы расстались очень добрыми друзьями».

Романтический облик Натали Гончаровой, усиленный образами ее героинь в живых картинах, оставил яркий след в душе и памяти поэта.

И вновь его письмо к невесте. Пушкин только что покинул Москву и уже спешит поделиться дорожными впечатлениями с милой Натали: «…За несколько верст до Новгорода я нагнал вашего Всеволожского… Мы закончили путь вместе, подробно обсуждая картины князя Голицына».

Журнал «Московский телеграф» вышел в свет с литографией картины Пьера Нарцисса Герена, где Эней, спасшийся из горящей Трои и волею судеб оказавшийся в Карфагене, повествует царице о своих странствиях. Там же для читателей модного журнала прилагалось «изъяснение картинки»:

«Московские любители изящных искусств припомнят, что в числе живых картин, представленных нынешнею зимою у князя Д. В. Голицына, была и Геренова Дидона. Карфагенскую царицу представляла М. А. Ушакова; Энея и Аскания — князь A.C. Долгорукий и A.C. Ланской; сестру Дидоны — H.H. Гончарова».

В живой картине вместе с юной Наташей участвовал молодой человек Александр Сергеевич Ланской — ему досталась роль сына Энея Аскания. Не правда ли, какое роковое сочетание имени первого мужа Наталии Гончаровой с фамилией ее второго супруга?! Самого же Энея играл князь Долгоруков — тоже Александр Сергеевич!

Будущее подчас, словно позабавясь над смертными, слегка приоткрывает свою завесу, но им не дано распознать тайных знамений.

Ну а живые картины и участие в них первой московской красавицы были тогда поистине у всех на устах.

«Итак, я в Москве, — такой печальной и скучной, когда вас там нет. У меня не хватило духу проехать по Никитской», — признавался невесте поэт.

Сколь много значила в жизни Пушкина эта старинная московская улица, названная так по имени находившегося в самом ее начале Никитского женского монастыря.

«Ее высокоблагородию милостивой государыне Наталье Николаевне Гончаровой. В Москве, на Никитской в собственном доме» — так будет адресовать свои послания к невесте Александр Пушкин.

То ли дело быть на месте

По Никитской разъезжать,

Об отставке, о невесте,

О деревне помышлять.

(Из черновых набросков)

Впервые в дом юной красавицы ввел поэта граф Федор Иванович Толстой в апреле 1829 года. Граф Толстой — личность колоритнейшая. Имел необычное по тем временам прозвище — «Американец». Когда-то за свои дерзости во время первого кругосветного плавания он был ссажен Крузенштерном на один из Алеутских островов, сдружился там с аборигенами (и даже обучил их карточной игре, а себе «на память» сделал многоцветную татуировку!), потом по льдам пешком дошел-таки до русского берега и через всю Россию добрался до Петербурга.

Известный дуэлянт (на его счету одиннадцать загубленных жизней!), он чуть было не стрелялся и с самим Пушкиным. Слава Богу, общие приятели примирили их. Заядлый картежник, авантюрист. Прославился многими чудачествами. Но снискал славу и отчаянного храбреца: отличился в русско-шведской войне, сражался при Бородино, был ранен и представлен к ордену Святого Георгия. Не единожды был разжалован в рядовые за участие в поединках и всякий раз беспримерной храбростью «возвращал» офицерские эполеты.

И как знать, многие из его подвигов, порой преступных, давным-давно бы канули в Лету, если бы не одно (не самое ли важное деяние в его жизни?) — он был сватом Пушкина. Именно через графа Федора Толстого поэт передал предложение руки и сердца Натали Гончаровой.

Ну а сам Александр Сергеевич еще долго будет вспоминать дорогую услугу графа. «Видел я свата нашего Толстого», — сообщит он жене из Москвы, в одном из последних к ней писем.

…Семейства Толстых и Гончаровых связывали давние приятельские отношения. Родная сестра Федора Ивановича графиня Вера Толстая была замужем за Семеном Хлюстиным, богатым помещиком села Троицкого Медынского уезда Калужской губернии — соседа Гончаровых по имению Полотняный Завод.

А весной 1829 года Пушкин будет писать матери невесты Наталии Ивановне Гончаровой:

«…Граф Толстой передал мне ваш ответ: этот ответ не отказ, вы позволяете мне надеяться. Не обвиняйте меня в неблагодарности, если я все еще ропщу, если к чувству счастья примешиваются еще печаль и горечь; мне понятна осторожность и нежная заботливость матери! — Но извините нетерпение сердца больного и опьяненного счастьем. Я сейчас уезжаю и в глубине своей души увожу образ небесного существа, обязанного вам жизнью».

Но той весной в руке Натали поэту было отказано — Наталия Ивановна сослалась на молодость дочери. Правда, отказ был не окончательным — оставалась надежда…

Пушкин уезжает на Кавказ в действующую армию, подвергается смертельному риску, участвует в сражении, совершает полные опасностей путешествия. Целых пять месяцев он разлучен с Натали. И после долгих странствий, в первый же день по возвращении Пушкин спешит на Никитскую, в дом Гончаровых.