смотрит и не улыбается. А бабка опять: «А мальчику, мальчику твоему конфетку?» Я опять вежливо отказалась, а сама смотрю уже: «Ну где Елена Петровна? Ну иди же скорей!» А бабка: «Какой мальчик хорошенький у тебя! Наверняка тебе не особенно нужен. Небось, достается с ним, нянькаться приходится? Давай я тебе конфет дам, а ты мне — мальчика, а? Никто не узнает! Много конфет дам!»

У меня от страха аж внутри все ухнуло вниз. Какая-то незнакомая бабка хочет украсть моего Дениса, а кругом никого из взрослых! И стоит она как раз между нами и входом в магазин, не объедешь. Еще схватит. А бабка мой страх за нерешительность, наверное, приняла, уже в авоську свою полезла. Я Дениса загородила собой и как можно тверже рявкнула: «Не отдам!» Десять лет. Конечно, очень страшно и сурово я смотрелась, ага.

Мама усмехнулась. У Леси аж глаза на лоб полезли от ужаса и возмущения. Раньше мама нам эту историю не рассказывала.

— И что дальше? — Леся на всякий случай взяла маму за руку.

— Тут, на счастье, Елена Петровна из магазина вышла. И бабка словно спиной почуяла. Раз, раз, бочком, бочком — и слиняла. Тут же. Будто и не было ничего. Денис притихший, а я чуть ли не со слезами начала Елене Петровне жаловаться. Та посмотрела вслед бабке как-то странно и типа: «Не обращай внимания. Просто старушка пошутила».

— Ничего себе шуточки! — возмутилась Леся.

— М-да... Наверное, какая-то местная сумасшедшая была, ну или тихо помешанная, безобидная. А Елена Петровна не хотела меня пугать. Только больше мы с Денисом на улице не оставались ее ждать. Мало ли... Хотя, казалось бы, ну решила старушка подшутить над девочкой, которая чувствовала себя такой взрослой, независимой. Еще и конфетой угостить хотела. Но тогда мне совсем не до смеха было. Странно, как работает память. Я уж и забыла про этот случай. Наверное, эти магазины во всех деревнях одинаково строили.

— Это была ведьма, — со знанием дела подытожила я. — Она не знала только, что ты не любишь конфеты.

— Вообще-то я их тогда любила, — возразила мама.

Но Леся ее перебила, чтобы немедленно поддержать мою версию:

— Неизвестно, что было в этих конфетах! Как вообще можно оставлять таких маленьких детей одних? Да и эта Елена Петровна ненадежная какая-то. Я бы не оставила вас на нее. Ты бы, мам, кинула бы чего-нибудь в эту старуху. А потом ты ее видела, нет? Она точно была ведьма или маньячка!

— Ну это вряд ли. Не возмущайся так. В конце концов, с нами же ничего не случилось. Надеюсь, со здешним магазином история будет повеселее.

Мама улыбнулась нам, а мы ей. До недавнего времени нас никогда не оставляли одних.

Дверь в магазин открывалась туго. В слабо освещенном небольшом помещении мы увидели несколько полок с товарами и прилавок, за которым стояла очень толстая женщина в форменном синем халате и с белым кокошником на голове. Кажется, так называется эта штука у продавщиц и официанток. Или как?

Продавщица чем-то напоминала гусеницу с этими своими жировыми складками, туго обтянутыми халатом. Прямо какой-то Вупсень или Пупсень из «Лунтика», не помню, кто из них толще. Только вот мультяшные гусеницы были забавными и веселыми, не то что эта тетя за прилавком.

Обычно полные люди выглядят доброжелательными, но недовольное лицо продавщицы с обвислыми щеками, опущенными уголками густо накрашенного малинового рта, выпученными глазами совсем не располагало к себе. Мы ей тоже, судя по всему, не понравились. Мама поздоровалась, но тетка даже бровью не повела, просто молча пялилась на нас, и это молчание было очень говорящее.

К некоторому моему удивлению, набор товаров в жабалакинском магазине не сильно отличался от того, что продавали в деревенских лавчонках, куда мы обычно забегали во время своего автопутешествия, чтобы по-быстрому купить бутылку воды или пакет чипсов.

Оглядевшись в поисках корзины и не найдя ее, мама начала копаться в яблоках, складывая подходящие на сгиб локтя. Продавщица, явно до этого изнывавшая от скуки, наконец-то нашла себе развлечение — она так пристально и недобро следила за нами, будто подозревала, что мы собираемся обворовать ее дурацкий ларек. Наверное, поэтому мама вдруг положила яблоки на место и очень вежливо уточнила:

— Простите, вы карточки принимаете?

— Что-о?

Тетка откликнулась таким мерзким тоном и так громко, что мы все застыли от неожиданности.

— Деньгами мы принимаем, милочка. Деньгами. — Ее обрюзгшее лицо приняло хищное выражение.

Мама перестала улыбаться:

— Хорошо, где у вас банкомат? Я сниму нужную сумму.

Тетка за прилавком фыркнула:

— Еще чего, банкома-а-ат! Ничего такого у нас нету. Платите деньгами.

— Я могла бы перевести вам на телефон...

Тут продавщица так издевательски усмехнулась, что меня это окончательно взбесило.

— Какой еще телефон? У нас так не принято!

Вот жаба!

Продавщица, нарочно оглядев нас с головы до ног, будто окатив презрением, спросила, растягивая гласные:

— У кого-о остано-овились-то-о?

Мама сначала не хотела отвечать, но потом подумала и призналась:

— У Дмитрия Афанасьевича.

— У дяди Митяя? И что, он вас не накормит-то, что ль? В магазине побираетесь.

Тут мама молча развернулась и вышла из лавчонки.

— Да что же за люди здесь такие?