Полноценный гамма-лазер превратит ядерную взрывчатку в прах. Или выведет из строя всю бортовую электронику, или разрушит конструктивные элементы межконтинентальной ракеты.

Но и этим область использования гамма-лазера не ограничивается! Будущий ядерный квантовый генератор выступит мощнейшим научным инструментом в познании микромира. Его используют в самых разных прикладных областях: от медицины до химической технологии, где с его помощью станет возможным управление ядерными реакциями. Быть может – позволим себе пофантазировать – мы сумеем с его помощью заниматься искусственной трансмутацией, то есть превращениями элементов и химических соединений. Сможем делать золото из свинца.

Я ведь сам не ведал, куда заведет меня история с осмием-187. Неисповедимы пути познания, друг мой.

Так что новое все равно появится. А дураки… Они останутся в дураках. Жаль только, что они и страну нашу с собой тянут…

– Да уж, Виктор Иванович, в какую страну дураков нынче превратилась РФ, сам давно вижу…

– А хотите развлечься? И посмотреть, на каких нынче «технологиях» нынче умные люди бизнес делают? – Петрик посмотрел на меня хитровато.

– И как же? – улыбаюсь в ответ.

– Тут мне принесли «волшебный браслет». Его создатель в США сотни миллионов заработал, – Мастер поднимается из кресла и принимается расхаживать по залу. – Сначала торговец предлагает испытать твою силу до того, как ты надел его штучку на запястье. Для этого клиент должен встать во весь рост – а торговец виснет у него на руке и валит в сторону. Потом клиент надевает браслет и опыт повторяется. Только теперь продавец и тянет за руку изо всех сил, и от натуги пыхтит, а клиент – стоит как вкопанный…

– Да вы что?

– Точно. Сам видел. И долго бился над разгадкой фокуса. А потом все понял. Показать вам, в чем секрет?

– Давайте! – с готовностью встаю на ноги. Виктор Иванович всем весом тянет мою левую руку вниз, меня ведет в его сторону, хотя я в полтора раза массивнее Петрика.

– А теперь возьмите в правую руку вот эту авторучку. Держите! – командует Мастер. Повинуюсь.

Теперь он виснет на моей левой руке всем телом, а я и не шелохнусь.

– Здоров, черт! – отдувается Петрик.

А потом, рассмеявшись, открывает секрет:

– Первый раз я тянул вашу руку под небольшим углом к вашему же туловищу. Потому вы и не устояли. А во второй раз, дав вам ручку, на которую вы отвлеклись, тянул руку вертикально вниз, параллельно вашему телу. Вы и не шелохнулись, – поясняет Виктор Иванович, снова усаживаясь в кресло.

– Вот как и надо разводить лохов и делать себе состояние? – смеюсь в ответ.

– Ну да! Был бы умным – подобным бы и занялся… А то – осмий-187, гамма-лазер. Вот чем заниматься следует…

Мы еще немного шелестим страницами документов. Мастер рисует принципиальную схему гразера. Мы прихлебываем вкусный чай. Наконец, задаю мучающий меня вопрос.

– Слушайте, а каким образом вы, психолог по первому образованию, находите такие решения? Как изобретаете? Архимед, помнится, ванну принимал. Ньютон под яблоней сидел – и получил импульс в виде яблока, треснувшего его по темечку. А как у вас это происходит?

– Вам интересно? Хорошо, я расскажу. Каким бы диким это ни казалось на первый взгляд. Но начну я издалека…

Но прежде, чем перейти к тайне работы с собственным мозгом и к технологии вызывания творческих озарений, я с Мастером еще долго беседую о застое в науке. О дефиците настоящих ученых.

– Мы имеем дело с настоящим кризисом современной науки, не надо обольщаться на сей счет. Современные академики чаще всего уже ничего не знают о науке, они заняты совершенно другим. Наука высохла, испарилась, умерла вместе с последними учеными, – Мастер хмурится. – Если вы посмотрите, то увидите, что все современные ветви и направления науки созданы немногими гениями. Посмотрите на пока еще славные академические институты: они когда-то создавались под гениев-основателей.

Нынешние академики на 94 % процента всего лишь администраторы и эпигоны, целостным взглядом на науку не обладающие. Ничего нового и эпохального они не создают. Но зато они могут давить и душить то, что им неугодно. То, что им не нравится и выставляет напоказ их бесплодность и ничтожество. В этом и кроется их власть. К кому государство идет за «авторитетными заключениями»? К ним. Кого нужно привлечь, чтобы успешно «пилить Сколково»? Нынешних академиков. Они вхожи к первым лицам и их помощникам. А через них они в силах утопить кого угодно, любое открытие, любое изобретение. Вы понимаете всю глубину проблемы, Максим? Они ведь давно не ученые, а бюрократы от науки…

– Прекрасно понимаю. Более того, скажу, что она далеко не нова, – отвечаю Мастеру. – С нею столкнулись еще создатели советского Дома занимательной науки в Питере-Ленинграде 1930-х. Я тут недавно отыскал воспоминания одного из создателей Дома, писателя Льва Успенского, опубликованные в 1972 году в журнале «Техника – молодежи». Оказывается, уже тогда остепененные ученые могли забывать буквально азы своей науки. Я даже выписал себе этот отрывок.

«…Обычный рабочий дэзээновский день. Я веду экскурсию в своем отделе географии. … Камский предупреждает меня: из кассы ему сообщили, что в Дом пришел профессор ЛГУ, известный физик. Точнее, его привел десятилетний внук, уже побывавший у нас со школьной экскурсией. Внук настроен восторженно, дедушка – скептически. И вот Камский просит “посадить профессора несколько раз в лужу”.

Такие случаи повторялись периодически, и Камский мгновенно оповещал все отделы о приходе ученых скептиков. И мы знали, что надо делать. Почтенный физик приходил в отдел астрономии и вступал в спор по поводу точки восхода и заката солнца. Светило наше садится точно на западе и восходит именно на востоке только в дни равноденствия, весеннего и осеннего. Внуку это уже известно, а дедушка о том, конечно, давно забыл. “Дедуня, ну что же ты!” – восклицает мальчик с глубоким изумлением.

Затем любознательная пара переходит в отдел географии, ко мне.

И здесь обнаруживается, что дед совершенно запамятовал точные доказательства шаровидности Земли. Он приводит доводы в пользу того, что ее поверхность искривлена, что она – некое округленное тело, может быть, похожа на яйцо или бублик, а до шаровидности так и не добирается. Я, экскурсовод, опровергаю его построения, а затем приглашаю внука поправить деда, поскольку внук уже знает секрет истинного доказательства.

И профессор уже не обижается, когда даже в отделе физики выясняется, что, отлично зная квантовую механику, он как-то запамятовал нечто из азов своей науки. И он уходит от нас уже не скептиком, а нашим сторонником…»

Очень интересный отрывок, Виктор Иванович! Он говорит о том, что далеко не все, что какой-нибудь современный академик изрекает по поводу новой разработки или изобретения, нужно принимать на веру. Потому что, как свидетельствует опыт, даже признанное светило, углубляясь в свою специализацию, может изрядно позабыть все остальное и понести совершеннейшую чушь! Несколькими словами такой «критик» может погубить все: ведь чиновники и бизнес верят ему. А он может банально ошибиться. Но если во времена Дома занимательной науки в тридцатые были живы понятия чести и совести, и даже маститый ученый, совершив ошибку, мог это признать, то нынче – дело иное. Укажешь некоторым нынешним академикам на их ляпы или на откровенно безграмотное заявление – угодишь в их смертельные враги. Не простят, примутся злобно тебя уничтожать.