перелет. Он сказал, что отправит за мной водителя.

А вот и он. Держит в руках альбомный лист, на котором красным фломастером немного вкривь, печатными буквами выведено: “Петров А.Г.”

Только на водителя этот встречающий не очень похож. Грузный, в очках с сантиметровыми линзами. На лысине вместо волос — детский пушок. Одет совсем не как шофер. Мышиного цвета костюм, поверх дубленка с отворотами. Но нелепый широкий галстук в клетку портил всю презентабельность. Я подошел вплотную, пухляш разулыбался:

— Андрей Григорьевич?

— Он самый, — кивнул я и протянул руку.

— Я, признаться, представлял вас постарше, — ответил на рукопожатие мужчина неопределенного возраста (из-за особенностей внешности ему можно было дать и тридцать пять, и все пятьдесят, это смотря как он сохранился). — Катков Алексей Геннадьевич, капитан милиции.

— Неплохое звание для водителя, — улыбнулся я.

— Что вы, — замахал он листком. — Я эксперт-криминалист. У нас в группе нет водителя. Горохов от ставки отказался. Сказал, что по командировкам будем мотаться без машин и использовать авторесурсы и водителей местных РОВД.

— Логично, — кивнул я. — Узнаю рационализм Никиты Егоровича. Ни один начальник бы не отказался от личного водителя. Пусть если даже его приходилось бы использовать пару раз в году.

— Да, Никита Егорович — мужик без барских замашек. Я знаю его всего месяц, но меня он впечатлил. Я к нему с Петровки 38 перешел. Из криминалистического отдела. Теперь я штатный эксперт в его отделе.

Мы сели в служебную “Волгу” и направились в сторону города. Давненько я в Москве не был. А в такой — точно никогда.

Въехали в город. Машин на удивление много. Я уже отвык от таких потоков. Ну хоть пробок нет. Как правило, настоящие пробки в эти годы возникали в связи с каким-нибудь значимым спортивным событием или праздничным мероприятием, когда масса машин устремлялась в определенном направлении, например в сторону Лужников или ВДНХ. Или когда перекрывались дороги.

Отдел Горохова дислоцировался в ГУВД Москвы на Петровке. Мы минули КПП, и во дворе нас встретил бюст Дзержинского на каменном постаменте. Феликс Эдмундович смотрел на нас строгим взглядом. Мы прошли в шестиэтажное здание и, петляя коридорами, уткнулись в последнюю дверь, на потертой деревянной поверхности которой красовалась свежевыведенная через трафарет табличка: “Экспериментальный межведомственный отдел по раскрытию тяжких и особо тяжких преступлений”.

Я постучал и потянул за ручку, дверь недовольно скрипнула.

— Разрешите? — заглянул внутрь.

Передо мной раскинулся просторный кабинет. При желании в нем с комфортом можно разместить человек десять, не меньше. Но внутри оказалось всего четыре стола. За самым большим в центре восседал Горохов. Увидев меня, он разулыбался:

— Петров! Входи, дорогой! Как долетел?

Я шагнул внутрь и боковым зрением уловил изящный женский силуэт.

Глава 9

Я повернул голову. Это была она. Мне улыбалась Света. Приталенный костюмчик коньячного цвета с юбкой, укороченной до грани дозволенного, подчеркивал ее модельную фигуру. Волосы уже не собраны, как раньше, в барашек на затылке, а спадают на плечи каштановым каскадом. Лицо, как и всегда, без единой морщинки, но уже не бледное, а с оттенком бронзы, будто недавно Светлана побывала под солнцем юга. Жизнь в Москве определено пошла ей на пользу, после Новоульяновской командировки.

Я невольно глянул на ее руки. Пара аскетичных золотистых колечек, но обручалки не видно.

— Здравствуй, Андрей Григорьевич, — жемчужинки зубов сверкнули в улыбке.

— Привет, — я еле сдержался, чтобы не расцеловать психологиню. По-братски, конечно. Наверное…

Уловив на себе взгляд Горохова, просто пожал ей руку. Трепетно, будто она была хрустальная и я боялся ее раздавить.

Ко мне уже спешил сам Горохов.

— Давай лапу, Курсант! — он протянул мне широкую ладонь, но в последний момент отдернул ее, будто опомнившись, и сграбастал меня в объятия.

Сдавил, похлопывая по спине:

— Как же я рад тебя видеть!

— Я тоже, Никита Егорович, — прохрипел я, дышать было тяжеловато. — Только почему вы меня не предупредили о своих планах? Как снег на голову запрос свалился в школу милиции.

— А я знал, что ты согласишься. Уговаривать не привык. Если бы отказался, это был бы не ты. Тем более, отдел наш экспериментальный. А это значит, типа временного. Нам месяц дали оправдать создание такого вот нестандартного подразделения. Возможно, посмотрят на нашу работу да и распустят нас.

— Лукавите, Никита Егорович, если бы вы не были уверены в своем предприятии, то ни за что бы не взялись его продвигать.

— Посмотрим, как пойдет, — подмигнул Горохов, — там видно будет. С криминалистом ты уже познакомился. — Следователь кивнул на Каткова, который меня сюда и привез. — Ты не смотри, что Алексей неуклюж и на тюленя похож, только что без ласт. Голова у него, будь здоров, варит. У него даже прозвище было на прошлой работе — Мозг.

— Вообще-то, Никита Егорович, — фыркнул эксперт. — Я все слышу.

— Я знаю, Леша, потому правду и говорю. Как тебя с таким весом в милицию взяли? Бегай, что ли, по утрам.

— Бегать я не могу, у меня подагра, а устраивался я в милицию пятнадцать лет назад.

— И до сих пор в капитанах ходишь, — Горохов повернулся ко мне и продолжил, будто Каткова не было рядом. — Представляешь, Андрей. С его светлой головушкой минимум начальником отделения можно работать. А то и нач отделом. А он простой эксперт. Но ничего, мне в группе начальники не нужны, а рабочие лошадки не помешают.

— Вот поэтому я и не рвусь в руководители, — Алексей вновь наполнил о себе. — Я люблю ручками в следах ковыряться, а не статистику из пальца высасывать, отчеты подбивать и штабистов докладными кормить. Сколько им ни пиши — все мало.

— Молодец, Алеша, — улыбнулся Горохов. — А бегать все-таки начни. Несмотря на свой геморрой.

— Простите, но у меня не геморрой, а подагра.

— Тем более, был бы геморрой, я бы еще понял. А тут болезнь королей, алкашей и ленивых. Ты же знаешь, как я тебя ценю, Алеша. Хочу, чтобы ты был здоров. Нам много где мотаться придется, а ты больной весь. Не подведи.

Мне даже жалко стало Каткова, но, приглядевшись, я понял, что он ничуть не обижается. Видно, такое общение у них с Гороховым считается обычным. Даже Света не поморщилась от их перепалки, значит, все нормально, так и должно быть. И я привыкну, как Никита Егорович подкалывает Каткова.

— Вот выписка из приказа о твоем прикреплении в наш отдел в качестве практиканта, — Горохов протянул мне бумажку с гербовой печатью и угловым штампом. — Отдашь ее коменданту общежития для получения комнаты. А вот приказ о закреплении за тобой