— Это вряд ли. Думаю, она уже свое дело сделала. А мы с тобой ее даже не поблагодарили…

— Да-а-а… — протянула Саша и крикнула в темноту, которую почти не рассеивал луч фонарика: — Спасибо, огненная саламандра?

В ответ не раздалось ни звука. Саша в огорчении зашмыгала носом, и Генрих, помогая ей спуститься с кучи, уже в который раз попытался ее успокоить:

— Не волнуйся ты так! У нас же еще есть спички! Будем жечь, если мобильник сядет. Главное, не тратить их понапрасну… В общем, ты сейчас встанешь прямо под люк… с телефоном… а я к тебе буду подтаскивать ящики… ну и всякое такое, что найду. Так что достанем… Лишь бы люк сверху не был ничем завален…

— А если завален?! — крикнула Саша, и в ее голосе зазвенели настоящие слезы. Она вдруг поняла, что ее находка может оказаться совершенно бесполезной, а путь по переходу назад им преградит огромная яма, через которую перебраться совершенно невозможно.

— Сашка… — Генрих осторожно дотронулся до ее плеча. — Все будет хорошо… Верь… Я же сильный…

— Я верю… Верю… — прошептала Саша, которой больше ничего не оставалось, кроме веры в него. Она так и сказала, чтобы тоже приободрить своего друга: — Тебе невозможно не верить…

— Ну и хорошо! Ты стой под люком, а я сейчас все же пару спичек зажгу, чтобы осмотреть подвал повнимательней… ну… где что лежит… А таскать придется в темноте. Спичек мало осталось. Беречь надо.

Саша молча кивнула, хотя в тусклом свете мобильника Генрих вряд ли мог видеть ее кивок. Когда чиркнула первая спичка и осветила лицо молодого человека. Саша увидела, как оно осунулось. Ей очень хотелось бы помочь ему. Кроме того, она была деятельной по натуре, стоять на одном месте ей было трудно, но она понимала — надо выполнять его просьбы. Генрих не подведет.

Сооружение пирамиды из ящиков и кулей оказалось делом хлопотным. Старые ящики разваливались в руках молодого человека, кули лопались, и из них сыпалась труха. Генрих беззлобно чертыхался и начинал все сначала. В конце концов у него получилось вполне устойчивое сооружение, даже с каким-то подобием лесенки.

— Фу-у-у… — выдохнул он и сказал: — Все… Сейчас чуть передохну и попробую открыть люк.

— У тебя все получится, вот увидишь! — выкрикнула Саша, не замечая того, что уже переняла подбадривающие интонации своего нового друга.

— Само собой, — спокойно ответил Генрих и, вручив Саше еще и спичечный коробок, полез на пирамиду ящиков и мешков.

Саша, продолжая светить ему уже заметно слабеющим лучом мобильника, принялась твердить про себя: «Он откроет! Он обязательно откроет!»

Генрих кряхтел вверху. На Сашину голову посыпался песок, потом стало падать что-то вроде мелких камешков. Один здорово оцарапал ей щеку, но девочка даже не ойкнула. А потом она сумела сдержать волнение, когда окончательно погас мобильник. Она спокойно положила его в карман и хотела чиркнуть спичкой, но Генрих, тяжело переведя дух, крикнул ей сверху:

— Не трать спички, Саш… Открывать можно и в темноте…

Она согласилась. В темноте так в темноте. Она верит ему. Она верит в него. Все непременно будет хорошо.

Еще довольно долго на Сашу сверху сыпались какая-то труха и острые камешки, потом вдруг послышался скрежет и скрип, будто давно не смазанных петель, хлопок откинутой крышки, и в подвал хлынул свет. Саша зажмурилась. Когда она не без труда открыла глаза, Генрих уже спрыгнул вниз.

— Давай, Саша, лезь, — сказал он. — Там совсем немного надо подтянуться на руках. Я не смогу тебя подсадить. Думаю, это сооружение нас двоих не выдержит.

— Страшновато немного… — прошептала Саша, которая вообще-то редко чего-то боялась.

— Брось, Сашка! Там солнце! Тепло! Наверху все в порядке!

Саша сама не знала, что ее тревожит. Уж конечно, не свет белого дня и не то, что ей придется подтягиваться. Она девочка спортивная. Саша пыталась определиться с тем, что ее пугает, и вдруг поняла. Здесь, в подземельях, было все просто (как ни странно это может прозвучать): они двигались к цели, преодолевая трудности и препятствия. Они были заодно и очень нужны друг другу. А что будет там, на поверхности, в обычной жизни? Саша поняла, что ее совершенно не волнует найденный ларец, который, скорее всего, имеет немалую историческую ценность. Ей хотелось бы сохранить то единение с Генрихом, которое возникло под землей. Она хотела бы гордиться им всегда.

— Ну что же ты, Саша? — спросил он, а она подошла к нему, опять ткнулась лбом в его грудь и, очень волнуясь, сказала:

— Если бы не ты…

— Если бы не я, ты сюда вообще не полезла бы.

— Но тогда не нашелся бы ларец.

— Не стоит он того… — Голос Генриха дрогнул. — В общем, ты ведь могла погибнуть…

— И ты…

— Я… да… Но вот если бы ты — это совсем другое…

Саша подняла голову, быстро чмокнула его в щеку и полезла на кучу ящиков и кулей. Подтянуться действительно пришлось. И было непросто. Хорошо, что Генрих не стал ее пугать тем, что лаз все равно остался высоко. Саша старалась не зацикливаться на этом. Она уцепилась руками за край люка и стала осторожно подтягивать к нему тело, как к перекладине брусьев в спортивном зале. Когда удалось лечь на этот край грудью. Саша долго переводила дух.

— Ну как ты там? — раздался снизу голос Генриха, глухой и далекий.

Это сразу подстегнуло Сашу. Он не должен там остаться. Пирамида весьма ненадежна, а он наверняка захочет вытащить еще и тяжелый ларец. Саша выползла на поверхность и, не оглядываясь вокруг, крикнула в темноту подвала:

— Все в порядке! Генрих! Не тащи ларец! Опасно! Ну его! Потом можно с какой-нибудь лестницей прийти!!!

— Хорошо! — отозвался он, и Саша в изнеможении легла навзничь, уставившись в синее теплое небо. Как же хорошо здесь, наверху! И как же она устала… Руки дрожат… Все тело дрожит… Вот она сейчас с минутку отдохнет и поможет Генриху выбраться, хоть руку протянет… Хотя она может только помешать… Ладно, придется действовать по обстоятельствам.

Первым на свет все же появился ларец. Те бриллиантики, которые очистились от пыли, мгновенно вспыхнули тысячами искр. Но Саше было не до них. Она боялась, как бы Генрих не обессилел.

— Ну давай, миленький, давай… — шептала она, не замечая, что говорит вслух.

Генрих только положил руки на край лаза, когда Саша явственно услышала шум разваливающейся под ним пирамиды. Парень охнул и, видимо, повис на руках. Саша представила, как он срывается и падает на острые