Малыш сонно положил голову ей на плечо и закрыл глаза. Девушка тихо поднялась с кресла, опустила спящего младенца в колыбельку, с любовью поправила одежду и накрыла его одеялом.

– Теперь он может проспать всю ночь.

Лучиано смотрел на спящего сына, на Джемайму.

Заметил, что она намеренно избегает его взгляда, отводит глаза. Когда они покинули детскую, она старалась держаться чуть позади него. Он остановился и взял ее за руку.

– Джемайма, мы…

– Я умираю с голоду. Подойдет хотя бы бутерброд с чаем, если можно. Думаю, я никого не обременю, если поем в своей комнате.

– Надень что-нибудь из нового гардероба и спускайся. Составишь мне компанию за ужином.

Девушка напряглась, отступив еще на шаг.

– Спасибо, но я не в настроении общаться сегодня. Спасибо еще раз.

Спускаясь, она увидела огромный портрет шикарной брюнетки и пожалела, что отказалась от ужина, но дело сделано. Нарушив неловкую тишину, Джемайма воскликнула:

– О боже, какая красота! Кто это?

– Это моя мать Амбра. Портрет написан незадолго до того, как она вышла за моего отца. После этого она уже никогда так не улыбалась.

Поведение Джемаймы явно его не радовало. Девушка поежилась.

– Когда она умерла?

– Когда мне было три года, – процедил он сквозь зубы, изо всех сил стараясь бороться с вновь нахлынувшими горькими воспоминаниями.

– Твой отец снова женился?

– Нет. Давай поговорим утром за завтраком, – на одном дыхании выпалил Лучиано, когда они подошли к двери в его комнату.

– Я не должна была тебе лгать. – Внезапно Джемайма почувствовала укол горечи и гнева. – Но ты не имеешь права обвинять меня в том, что я могла бы использовать секс для получения дополнительных денег.

Лучиано стиснул зубы. Хотелось еще раз провести рукой по ее длинным золотистым волосам, шелковистыми водопадами спускающимся почти до талии, особенно сейчас, когда он на сто процентов уверен, что они натуральные. Чтобы сдержаться, он крепко сжал пальцы в кулак. Ему нравятся длинные волосы? Безусловно. Но также ему нравятся ее тело. И глаза. С большим усилием он сосредоточился на ней.

– Я встречал много женщин, которые продавали секс как товар.

Джемайма поразилась, широко распахнула чистые голубые глаза и взглянула прямо ему в лицо.

– Правда?

Лучиано еще крепче стиснул зубы от такой наивности и молча кивнул, сожалея, что не держал язык за зубами. Теперь она подумает, что он путался с проститутками, а он не хотел, чтобы она так думала. «Хотя, с другой стороны, какая разница, что она думает», – одернул он себя, расстроенный тем, что так легко потерял самообладание. Неужели так повлияли несколько стаканов бренди, которые он пропустил днем в плохом настроении?

Он дал указание Агнессе накрывать ужин и отправился в свою комнату, чтобы поговорить с Чарльзом. Ситуация вырисовывалась совсем не такой, как он представлял. Чарльз долго извинялся, но не смог ответить на все вопросы важного клиента и с неохотой дал телефон своего главного информатора, приемного отца Джемаймы Бенджамина Барбера. Волнуясь, Лучиано позвонил тому, долго беседовал, но информация о Джемайме и всей ситуации не сделала его счастливее. Напротив, после разговора он остался в недоумении от оптимизма и способности этого человека прощать, почувствовал себя еще хуже от того, как думал о Джемайме, от своих подозрений и действий. Оставалось рассказать ей обо всем. Лучиано постучал в дверь ее спальни.

Полусонная, Джемайма выскользнула из-под одеяла, думая, что это кто-то из слуг пришел забрать поднос, поэтому открыла дверь. Каково было ее удивление увидеть на пороге Лучиано.

Не дожидаясь приглашения, он вошел, взял у нее поднос и отложил на столик у двери.

– Мне нужно кое-что сказать тебе.

– Это не может подождать до завтрака?

– Нет.

Джемайма недовольно стиснула пухлые губы. Выгонять его из комнаты было бы неразумно.

– Я говорил с твоим отцом примерно час назад, мы многое обсудили.

Ошеломленная столь внезапным признанием, она переспросила:

– Прости, что ты сказал?

– Я позвонил твоему отцу, теперь он в курсе, что ты притворялась сестрой ради финансовой выгоды.

– О боже! Как ты мог так поступить? Поверить не могу, что ты сказал ему!

– Мои люди связались с ним до этого, так что он был в курсе, когда я позвонил ему. Однако имело смысл мне самому поговорить с ним. Он огорчился, что ты не рассказала ему правду, но понимает, почему ты так поступила, и прощает тебя. Я должен был тебя предупредить, в случае если ты соберешься позвонить домой.

Джемайма медленно опустилась на край кровати, обхватив голову руками.

– Не могу поверить, что ты связался с отцом. Я так старалась, чтобы родители никоим образом не были вовлечены в это ужасное дело.

– Мне нужно было понимание всей ситуации, стороннее мнение человека невовлеченного, а ты слишком эмоционально вовлечена в эту историю. – Он оправдывался.

– Я тебя ненавижу! – вдруг набросилась на него девушка. – Ты не имел права выслеживать и вмешиваться в жизнь моей семьи!

– Я, так же как и ты, запутался в неразберихе, которую заварила твоя сестра. Законное разбирательство по делу займет достаточно времени. Она родила ребенка под твоим именем, набрала долгов на твое имя, нарушала закон тоже под твоим именем.

– Ты думаешь, я не знаю об этом?

– Она воспользовалась тобой и твоими родителями.

– Мой отец не мог так сказать.

– Твой отец немного отрешен от реального мира и вряд ли имеет контакты с криминалом. Я же более осведомлен в этом и знаю, как часто попадаются обманщики и проходимцы.

– Чтоб тебя! – не выдержала Джемайма, уверенным шагом промаршировала к двери и указала Лучиано на выход.

– Прямо сейчас я хочу лечь в постель и забыть, что ты вообще существуешь.

Он осторожно провел пальцем по ее пухлым, крепко сжатым губам.

– Какая же ты маленькая лгунья. Без меня не было бы Никколо.

От его прикосновения по ее коже побежали мурашки. Дыхание стало прерывистым. Желание воспламенило все ее тело. Джемайма сдвинула ноги, чтобы хоть как-то препятствовать нарастающему возбуждению, вскинула на него глаза, столкнулась с хищным тигриным взглядом и покраснела. Сделала шаг назад, злясь на себя и свое тело за то, что он, даже без особых усилий, может вызвать в ней отклик.

– Доброй ночи, – сказала она как можно спокойнее.

Лучиано хотелось схватить ее в охапку и отнести к себе в постель. Похоть чистой воды, та самая неконтролируемая похоть, которая отправляет мужчин в холодный душ и способствует всепоглощающему желанию. Его отец, однажды влюбившись, был одержим женщиной. Лучиано считал себя другим. Он отправился в свою комнату и работал до тех пор, пока не свалился на кровать и не заснул, не в состоянии думать уже ни о чем.