— И они поверили?

— Ну, у них там, в камере голая фотомодель сидит.

— И что?

— У меня железная воля. Никаких признаков.

— Они тебя щупали?! Не может быть!

— Знаешь что, Виктория?!

— Коль, бери такси.

— Зачем? Я звоню любимой девушке, практически с эшафота, и слышу лишь насмешки…

— На кухне сидит Сурков. Колбасу он уже съел. С булкой.

— Чтоооо?! С моим свежайшим батоном?!

— Коленька, приезжай быстрее. Он чавкает.

— Когда смотрит на тебя, щурится?

— Да.

— Как только начнёт урчать, запрись в ванной и ни за что ему не открывай! Уже бегу.

Когда я вошёл в квартиру, на кухне громко смеялись.

К дверям выскочила Вика и повисла на мне. Заглянула в глаза, взяла за руку и привела на кухню. За столом сидели Ирка и Сурков.

— Ну вот. А день так хорошо начинался! — сказал Серега — меня разбудил телефонный звонок, что тебя, Дух, посадили в тюрьму.

— Ир, тебе же противопоказаны негативные эмоции, ты то зачем согласилась сюда приехать?

— Изучение недвижимости и имущества, что отойдёт нашей семье после твоего отъезда на Колыму — что может быть радостней, Дух? Вика уже согласилась быть у меня младшей женой. Короче, Коль, сдайся, гладишь, побег и не зачтут.

— Так, встали, ушли в гостиную. Викуня, твоя ошибка — то что ты его пустила на кухню. У него детская травма, холодильником. Вы пока там кинцо посмотрите, а я что ни будь приготовлю.

— Без меня? Один у холодильника?

— Я, Коленька, тоже здесь посижу.

— Андреев — засмеялась Ирка — делай еду при нас. Я принес из гостиной коньяк и бутылку вина. Плеснул себе и Суркову. По немножко девчонкам.

— Ну, тогда за свободу!

Мы с Сурковым махнули, девушки только пригубили. И я им все рассказал. Про разговор с Юриком, про то, как отдавали деньги. И про мой ультиматум Покровскому. Ну и как меня за это пытались прессануть менты.

— Коль, не обижайся, но ты дурак — сказал Ирка — достаточно было прийти с Юриком к Проничевой, и через час бы этого Покровского в институте не было.

Я крякнул. Действительно. Вика встала и взяла меня за руку. Мы с Серегой так и стояли у стола. Ну и Вика встала. Утешить дурачка.

— Не переживай, Коль — Вика погладила меня по плечу — ничего же не случилось.

— Ему стыдно, Вика. Он тут подвиги совершает, а две девчонки вопрос решили между двумя глотками хванчкары.

— Вот так, значит вы про меня думаете? Ну знаете ли! Ты — я ткнул пальцем в Вику — чистишь лук. Ирка чистит и режет морковку. Тебя, Сурков, вот вякни хоть что ни будь — поедешь в Сосновую Поляну за мясом.

— У тебя же есть мясо!

— Не влияет, пока ездит, отдохну от него. Сурков три дня подряд — чересчур даже для меня.

— Ну и помолчу, подумаешь. Девушки правы. Чего расстраиваться? Ты снова во что ни будь ввяжешься, и Вика таки станет мой младшей женой, вместе с этой всей квартирой.

Потом мы весело делали плов, понемногу выпивали и трепались ни о чем. Я обещал Ирке научить ее чудо супу с фрикадельками. Главное, Ир, обжарить лук и морковь. Потом тщательно чистишь пельмени от кожуры…

Немного погодя, мы все устроились в гостиной и поставили на видике «Женщину в красном». Вполне дурацкий фильм. Но там впервые прозвучала «I Just Called to Say I Love You», Стиви Уандера. А потом и вовсе смотрели «Брейк-Денс». Потом пошли и погуляли вдоль канала Грибоедова. А вернувшись смотрели «Даму с камелиями». И засиделись сильно за полночь. Ирка с Сурковым устроились в гостевой. А мы с Викой в спальне. Только оставшись наедине, она сказала:

— Коль. Ты не один. Честно-честно.

Глава 8

Понедельник ознаменовался возвращением к устоям. Я вошел домой, с пробежки, под неодобрительный грохот посуды на кухне. Тамара возвратилась с оздоровительных вакаций в Ессентуках, и приступила к присмотру за порядком в моей квартире. Она встретила меня прочувствованной речью, о том, что только я мог так засрать квартиру меньше чем за месяц. И, пока я принимал душ, потом пил кофе с самой вкусной утренней сигаретой, пока одевался-собирался, она не замолкала.

— Тамара! — наконец вклинился я в её бурчание. — я пошел на экзамен. И прекрати ворчать. Не знаю как с чистотой, но микробов я всех вывел.

— Какие на хрен микробы?! — совсем разозлилась Тома.

— Тебе лучше не знать. Зато теперь можешь убираться спокойно. Даже подумать страшно, что бы они с тобой сделали, если б не я…

— И как тебя еще не выгнали, из института этого…

Короче, сбежал. В общем понятно, я должен быть накормлен и в чистоте. А сколько страданий меня при этом ждет, никого не волнует. Русский мужчина всегда и всюду виноват. Перед всеми. И то, что я, к примеру, не чувствую за собой никакой вины, не имеет значения. Это отягчающее обстоятельство.

В силу всего этого, я приперся в институт сильно рано. К моему удивлению, под дверью аудитории, где будет сдавать вышку параллельная группа, уже сидела Ирка. Пояснила, что у Суркова экзамен, он завез ее и умчался.

График экзаменационной сессии составлен достаточно комфортно. Четыре экзамена с перерывом в неделю. У девчонок сейчас вышка. У меня Проничева.

Наталья Олеговна Проничева — злой гений нашего института. Образец для подражания сопливых карьеристок, исподволь внушающая массам вредные мысли, типа — мужчины бессмысленное, но необходимое зло. Оголтелая патриотка нашего ВУЗа, она искренне считает, что это место не для всех. И бог бы с ним, если бы не этот ее феминизм. Ну, я так и не понял, это у нее искренне, или удобное прикрытие для издевательств над туповатыми студентами.

— А ты чего так рано? — спросила Ирка.

— У меня Тамара вернулась — она фыркнула — обозвала меня грязным млекопитающим. Нашла где то пыль.

— Ну и отлично. Отвезешь меня домой?

— С удовольствием.

— Вот прямо таки с удовольствием?

— Я, Ир, всегда думал, что Суркова поработит всемирное зло. То есть, какая-то колченогая, горбатая старуха из глухих лесов. А не какая-то там фифа из Днепропетровска. Так что, поверь, мне будет приятно.

— Хам ты, Андреев. Хотя Тамара конечно к тебе несправедлива. Я тебя все время Сереже в пример привожу. За чистоту в доме.

— Я еще и готовлю бесподобно. Но, открою тебе тайну, Ир. Это все признак холостяка. Вот женюсь, разбрасаю повсюду носки, по всем телевизорам включу футбол, и перейду на бутеры.

— Ты, Коль,