Дом стоит пусть не как новенький, но целый и невредимый. Пусть где-то требуется ремонт, серьёзных повреждений нет. Разве что крышу я не видела.

— Да, я тоже об этом думал и не находил ответа. Дом… будто из другого теста построен.

Час от часу не легче.

Если граф здесь не хозяин… то в перспективе маячит выселение.

Значит ли это, что, потеряв Дом, граф сможет вернуться в город? Пусть не в столицу, в провинцию. Или приказом императора он должен проживать в родовых землях, а в Доме или в землянке, проблемы графа?

— Значит, единственный шанс разобраться — это открыть переход и сделать шаг в неизвестность.

Мне, конечно, страшновато, но конверт с цветком-ключом, на мой вкус, больше всего похож на приглашение. И потом, какая альтернатива? Дрожать под одеялом в ожидании незваных визитёров? Смена спальни проблему не решит.

— Сперва я поговорю с девочками. Возможно, им удастся вспомнить что-то из легенд и сказок. Что-нибудь ещё?

Похоже, Гарет ни разу не авантюрист.

А ещё он немного тугодум. Он то ли не понимает очевидного, то ли не хочет понимать. Чужаки сами выбирают время визита. Что помешает им появиться, когда нас нет? Гарет собирается оставить сестёр и тётушку Хлою наедине с угрозой? Я сомневаюсь, что он потащит их за собой в берлогу к Медведю. На его месте брать с собой Бетти я бы точно не рискнула.

Дело не в Медведе.

Разбираться с переходом придётся. И без меня Гарет на ту сторону не попадёт. Я без него — да.

Соваться в одиночку… неразумно.

Но мне при любом раскладе придётся сунуться, а вот для Гарета есть варианты.

Это в чём я себя убеждаю?! Не-не-не, одна я никуда не пойду.

С чего я вообще решила, что должна заниматься проблемами графа и его сестёр? С одной стороны, очевидно — я его супруга, и не просто жена по бумажкам, а признанная родовыми регалиями, с печатью-татушкой, гуляющей по телу, как ей вздумается. Но с другой стороны, изначально в основе брака простая и понятная сделка — Медведь получает родство с графом, а граф — деньги. Мои интересы ни кем из мужчин не учитывались. Конечно, Медведь мне с удовольствием заявит, что я обязана быть благодарной за титул графини, но, простите, брачная командировка на север континента без багажа — вот демонстрация истинного ко мне отношения.

Граф ко мне добр, но это не повод расшибаться ради него в лепёшку. Больше того, до сих пор я не закрыла вопрос, добр граф ко мне или к моему приданому.

Одна я не полезу.

В компании графа?

А нельзя ли нам… разойтись? Не в смысле развестись, а в смысле жить раздельно. Пусть граф заберёт большую часть приданого и лечит Гэбби, ремонтирует Дом, ждёт, когда император перестанет гневаться. Словом, пусть делает, что его душе угодно. А я с меньшей частью приданого переберусь в провинцию.

Да-да, делить шкуру медведя, то есть приданое…

— Больше ничего, — я остаюсь на стуле. — Вроде бы…

Вдруг у Гарета есть способ перекрыть либо кабинет, либо Опочивальню, и я зря беспокоюсь?

— В доме небезопасно.

— Да.

— Его Величество будет недоволен, если я приведу сестёр в столицу…

Хм, то есть он всё-таки ставит на бегство всей семьёй?

Гарет всё же что-то либо знает, либо подозревает, но не хочет говорить?

Он трёт виски указательными пальцами, и на миг Гарет кажется очень уязвимым. В душе вновь поднимается желание помочь, поддержать, стать… другом. Либо я добрая, либо в храме во время брачного ритуала мне промыло мозги.

— У вас есть идеи, кто может скрываться за зеркалом?

— Нет, Даниэлла.

Ври дальше.

— Гарет, кого упоминают древние легенды? Пожалуй, я и без вас знаю, не так ли? Вы подозреваете, что нас навестили демоны?

— Даниэлла…

Угадала? Что же, сталкиваться с демонами я точно не намерена.

Я бросаю взгляд на окно. За стеклом разгорается день. В солнечных лучах искрится лёд, а до полудня ещё несколько часов, которые, похоже, мне так и предстоит провести на жёстком стуле в кабинете графа. К себе я не пойду.

Татушки на моей руке гаснут, но не исчезают. Лёгкий зуд подсказывает, что цветки поднимаются на сгиб локтя. Уверена, если я подниму сейчас рукав, я увижу их движение, но я не проверяю — какая разница?

— В Доме есть библиотека? — шерстить книги слишком долго, но я зачем-то спрашиваю.

— С пустыми стеллажами.

Звучит грустно.

— Гарет, вы согласны попытаться продать антиквариат? — я не представляю, как именно провернуть продажу при условии, что ни я, ни Гарет ничего не смыслим в ценах и белых схемах продажи. Подставляться под мошенников у меня ни малейшего желания.

Поручить сёстрам не слишком разумно…

А что, если поговорить с ведьмой? Кому как ни ей знать древние страшилки?

— Распоряжайтесь, Даниэлла.

— У вас были планы, Гарет. Не смею докучать дальше.

— Даниэлла, о чём вы? — он поспешно встаёт. — Хотя визитёр не причинил вам вреда, чему я несказанно рад, пренебрегать безопасностью недопустимо. Я настаиваю, чтобы вы приняли моё сопровождение.

Как завернул.

Я не сразу понимаю, какой смысл Гарет завернул в витиеватую словесную конструкцию.

Не представляю, как дорогой супруг защитит меня от демона…

Ответ на мой вопрос буквально материализуется в кабинете, и, увы, он отличается от того, который я бы предпочла получить.

Рабочий кабинет, будучи частью анфилады комнат Опочивальни графа, зажат между личной комнатой его сиятельства и личной гостиной. Войти можно с обеих сторон, через коридор или через мою спальню.

Двери распахиваются одновременно.

Я толком ничего не успеваю понять. Появляются мужчины очень странного вида, их тела полностью скрывает матово-синяя чешуйчатая броня, переходящая в имитирующие птичьи головы шлемы с клювами. Облачение смотрится настолько единым, что на миг мне даже кажется, что тёмно-синяя шкура незваным визитёрам родная. Вдруг демоны так и выглядят — прямоходящие ящеры с орлиноподобными головами? Это ведь демоны? Иллюзию рушат мыски. Хотя я не вижу, где брючины переходят в голенища сапогов, я вижу округлые мыски и квадратные каблуки.

Гарет моментально оказывается впереди и прикрывает меня собой.

Один против пятерых…

Из-под забрала старшего — думаю, что старшего — раздаётся глухой голос:

— Господыня Имили Оти желает видеть леди.

Я не знаю, как реагировать. Спрашивать у бойцов, почему “господыня”, а не “госпожа”, и почему меня, а не графа, наверное, бессмысленно. Тон, которым ко мне