Я отскочила в сторону. Эй заломил ему руку за спину. Чертов метатель ножей!

– Парро боялся, что сноровку потерял, – заскулил пират, растирая руку. – Убедил в обратном, народ?

Забрав ножи, он подозрительно осмотрел лезвия, снова вытер их о рубашку и положил на скамейку. Три револьвера и четыре десятка патронов. Эй заострил огромный дубовый кол, наточил кошку. Вот и весь арсенал. На моей памяти Эй ни разу не стрелял уже долгие годы. Хотя, может, нельзя разучиться стрелять…

Что стало с ружьем, которое было у Парро в гроте? Разве он не захватил его с собой при отплытии?

На дне бота лежали топорик и пила. Я неуверенно положила топорик на скамейку. Эй улыбнулся, взял его и показал мне, как перебрасывать оружие из руки в руку. Отдал обратно, помог найти точку опоры: надо держать за рукоятку прямо у лезвия. Взялся за точильный камень.

– Раз уж тебе придется играть с большими дядями, у Парро для тебя тоже кое-что есть.

Он достал маленький позолоченный пистолет, который легко ложился в руку. На костяной рукоятке были выведены инициалы «М. Б.».

– Женская штучка. Подарок. Будь осторожна, там всего два патрона. Хорошо пораскинь мозгами.

Пистолет оказался гладкий и аккуратный, как галька в наших краях. Столько таких камешков я бросала! Я спокойно прицелилась между ног Парро и спустила курок. Выстрел больно отдался у меня в запястье. Парро отпрыгнул и злобно плюнул.

– Боже! Девчонка!

И весь побледнел. Дрожи, Парро, король Ирландии!

Я аккуратно положила пистолет на скамейку. За моей спиной Парро прошептал:

– Балда, там остался только один патрон.

– Не хочу когда-нибудь стоять перед выбором, – ответила я.

– Ты вылитая моя сестра!

И он снова плюнул под ноги.

Прошла еще одна ночь: наш бот шел вперед, подгоняемый попутным ветром. Мужчины сменяли друг друга, пока я спала долгожданным спокойным сном. Когда я проснулась, то удивилась: берег был совсем рядом. Я могла бы дотронуться до него. Но легче мне не стало, как я наивно ожидала. Будущее так туманно! Мы наконец-то пересеклись с другими кораблями. Эй и Парро не обращали на них внимания: они думали, что довольно далеко ушли от Финнеганов с помощью пароходов. Они считали, что мы их опережаем примерно на день.

Эти края, очевидно, были им знакомы. Их взгляд, обращенный к берегу, вдоль которого мы плыли на запад, преисполнился нежности. Они рассматривали его до мельчайших деталей, странно улыбались, вдыхали воздух полной грудью. Еще немного – и начали бы здороваться с каждым, кто попадался нам на пути. Эй знаками подзывал меня к себе и показывал то на какой-нибудь островок, то на какие-то деревья, склонившиеся над волнами. Что он пытался мне сказать? Что он провел здесь замечательные годы? Что он хочет, чтобы я посмотрела вокруг его глазами, чтобы почувствовала то, что он когда-то чувствовал? По его лицу читалось: он был здесь счастлив, но об этом Парро не рассказывал в своих историях. И сейчас Эй не думал о сокровищах.

Мы шли вдоль берега в тени невысокой скалы. Внезапно я задумалась: а каким взглядом я буду смотреть на Дьепп, когда вернусь? Резко, с недоверием? Равнодушно, с дрожью? Вернусь ли я когда-нибудь?

Эй и Парро стояли лицом к ветру – казалось, к ним вернулись силы, омолодив их и смыв кровь с рук. Получается, единственный дорогой сердцу край – это край, где прошла молодость?

– Эй!

Он меня не слышал. Может, из-за шума волн. А может, мой голос изменился.

Мы вошли в широкий залив; на юге виднелся крутой склон, покрытый лесом. Примерно через шесть миль впереди возник город. Мужчины переговаривались между собой. Мы подплыли к деревьям и сбросили скорость. Вдруг Эй что-то показал Парро, который вел бот прямо на огромный валун, торчавший из воды. Со спущенными парусами бот обогнул валун и прошел по узкому проливу до бухты, которой не было видно раньше. Несколько взмахов веслами – и мы причалили.

Внезапно меня охватило желание размять ноги. Попрыгать. И даже спеть. Эй спустил парус и старательно готовил носовые и кормовые швартовы – словом, занимался чем угодно, чтобы отсрочить момент, когда мы действительно окончили бы наше путешествие. Я последовала за Парро – тот спрыгнул на землю и взобрался на валун, покрытый мхом. Отличный наблюдательный пункт, откуда видны вход в залив и передвижения кораблей. Маленький пароходик и гружёный ящиками бриг со спущенными парусами прошли совсем рядом. Даже слышались голоса, можно было разглядеть лица. А нас никто не замечал.

– Сколько времени, Ромашка?

– Три часа.

– Нельзя терять ни минуты. В городе ждут дела. Если Парро не вернется к вечеру, сообщи его матушке.

Рыжий пират спустился с наблюдательного пункта и направился к Эю, который наконец-то сошел на берег. Они немного посоветовались, а затем Парро взял мешок и исчез среди папоротника.

Солнце уже садилось, освещало верхушки деревьев и прятало нас в тени. Холодно. В бухте тихо. Я вернулась на бот, чтобы укутаться. Эй копался в мешке. Я могла звать его сколько угодно. «Эй… Эй, я тут…»

Вот мы и остались вдвоем. Такого не случалось с тех пор, как… Столько воды утекло с того дня, когда он привел меня в грот и показал свою верфь! Вот чего бы мне хотелось больше всего на свете: вернуться в то состояние восторга. Нет, даже не восторга – легкости.

Эй не говорил ни слова. Его лицо и его тело тоже молчали. Он где-то далеко. Мне стало не по себе. С другой стороны, разве именно сейчас что-то изменилось? Разве смятение и смущение не стали моим обычным состоянием? Так просто помнить только о радости…

Парро вернулся из города до наступления ночи. Он выглядел раздраженным, от него пахло спиртом. Пришел со снастями для рыбалки. С грохотом побросал все в бот и отправился помыться в ручейке, бегущем среди мха. Болтал с собственными коленками, с папоротником, ругал кружащих вокруг насекомых.

Пока он купался, а Эй отдыхал на палубе, я двинулась по следам Парро в папоротнике. Но на развилке свернула и отправилась вдоль лугов. Ко мне подошли тесной отарой блеющие овцы. Я весело помахала им рукой: хотя бы они разговаривали на том же языке, что овцы в наших краях. За ними медленно и торжественно подошел осел, демонстрируя как можно больше равнодушия ко мне. Я села в траве, от возни животных на душе стало хорошо.

Было почти пять часов. Я играла с крышкой часов и заметила, что их можно открыть. Внутри