Он подошел к ней, сидевшей на кровати, обнял, она прижалась к нему лицом.

— Может, не надо, а, Слава?

— Да что ты, в натуре! За кого меня держишь? Не надо…

Он махнул рукой и подошел к окну. Там черно. Уличные фонари едва освещают сами себя. Да и кого там разглядишь возле темных гаражей, слившихся в бесформенную приземистую массу?

— Как твоя голова? — мрачно спросил он, вернувшись к кровати.

— А что? — она страдальчески смотрела на него. — Уйдешь им мстить за меня? И оставишь здесь одну?

— Без помощи не оставлю… — он уже набирал номер. — «Скорая»?

— А? Да, точно. «Скорая», «скорая»… — будто растерялся мужской голос.

Дона это сначала удивило, потом он продиктовал адрес и симптомы.

— Только побыстрее, — сказал он. — Больная плохо себя чувствует…

— Скоро приедем, — заверил мужик. И повторил адрес. — А дверь нам будет кому открыть? — спросил он, когда Дон все подтвердил.

— Я сам тебе все раскрою, — сказал Дон. — Нараспашку! И дверь, и еще кое-что.

Он положил трубку. Черт, подумал он. Со всех сторон уже обложили… Даже к телефону подключились. Да, дела… Но лезть сюда они пока боятся. Ночи ждут.

Она смотрела на него во все глаза.

— Слава, ты что задумал? — тихо спросила она.

— Ничего особенного… Если позвонят, дверь никому не открывай, ты поняла?

— Все-таки пойдешь? — ее голос снова дрогнул.

Он подошел к ней. Сел рядом, она положила голову ему на плечо.

— Хоть полегче стало? — спросил он негромко.

— Да. Когда ты меня вот так обнимаешь… И анальгин, наверно, подействовал. — Она всхлипнула.

Ну, сейчас начнется, подумал он, и осторожно снял ее руки со своей шеи.

— Запомни. Если вернусь, звонить в дверь не буду, три раза стукну, — сказал он. — И никому, слышишь? Никому без меня не открывай!

Он вышел на кухню, там открыл окно, выходившее на безлюдный двор, встал на подоконник, протянул руку к водосточной трубе, уперся, потом рывком ухватился за ограду соседнего балкона, повис на нем, болтая ногами… Он был на уровне второго этажа, а внизу, над крыльцом, ведущим в служебный вход продуктового магазина, находился навес.

Дон давно заприметил эту возможность отхода, и вот — пригодилось. Продолжая висеть, он вытянул носок ноги, стараясь достать навес из некогда оцинкованной, а ныне проржавевшей кровли… Ведь если спрыгнуть — шуму не оберешься.

Но шуму здесь хватало и без него. Из приоткрытых форточек доносились звуки телевизионного шоу, было слышно, как смеялись зрители в студии и у экранов… Выступал, кажется, Жванецкий. Или Карцев. Про раков по три рубля.

Чувствуя, как немеют пальцы, Дон все-таки решил дождаться очередного взрыва смеха за окнами. Теперь многое, если не все, зависело от талантов юмориста… И дождался. Когда донесся дружный громовой хохот зрителей, видимо, некоторые заранее себя подогрели, а где-то рядом, почти одновременно, вдруг завыла и закудахтала охранная сигнализация стоявшего во дворе автомобиля, Дон отпустил руки, свалился на навес, моля Бога, чтобы не проломить его своей тяжестью, и скатился по нему в грязный сугроб, где замер, уткнувшись лицом в жесткий наст. Потом поднял голову, огляделся. Вроде обошлось.

Он осторожно вылез из сугроба, обошел дом вокруг, затем дворами вышел к гаражам, зайдя с противоположной стороны от дома, где он только что прятался. Он выглянул из-за угла ближайшего гаража. Так и есть. Несколько ментов стояли возле патрульного «газика» к нему спиной и курили, поглядывая в сторону дома, где проживает Люба. Еще кто-то сидел в машине. Возле них стояли несколько парней и пара девиц в куртках, без головных уборов. Негромко переговаривались…

Он напряг все свое внимание и слух.

— Ну что, Кент, где твой Дон? — спросил толстый мент. — Долго еще ждать?

— Наверно, с марухой своей возится… — хмыкнул кто-то из парней, чей голос показался Дону знакомым. — У них эта, как ее, вроде любовь, говорят.

Было слышно, как девицы захихикали.

— Перестарались поди? — недовольно спросил толстый мент. В его руке Дон разглядел антенну милицейской рации. — Видели мы ее отсюда. Еле тащилась.

— Ну так помог бы женщине… — огрызнулся парень.

— Я ж вам говорил! Не очень-то! Не перестарайтесь.

— Это ты, Балабон, в натуре, знаешь, как нас долбать в своей ментовке… — сказал парень, которого звали Кент. — Чтоб следов не оставалось! Домой придешь, никто не поверит, как скажешь, где был…

— Что, на себе проверил? — хмыкнул толстый мент, он же Балабон.

— Ну. Всяко было. А тут баба… Пока ее не отключишь, будет орать как резаная. По тыкве дали, враз замолчала. Обыскали, то-се…

— Ну и как она на ощупь? — спросил кто-то из других ментов…

— Нормально… Сначала ее придавили слегка, она заблажила: мальчики, мальчики, пустите, не надо, лучше я сама…

— Что сама? — заинтересовался тот же мент.

— Типа сама деньги отдам. А ты про чего подумал, на морозе-то?

— Все про то же… — Балабон обнял девиц, те негромко взвизгнули. — Ну, так где он? Долго ждать? Вы мне чего говорили? Будто дурной, заводится с пол-оборота, сам прибежит…

— Так и есть, — подтвердил невидимый Кент, чей голос казался Дону еще более знакомым.

— Вас видел кто? — спросил Балабон, он же толстый мент. Похоже, он был здесь старший.

— Не… Все мимо пробегали, отворачивались, — заверил Кент. — У нас тут народ пуганый, не очень-то активный. В герои никто не лезет, на выборы никогда не ходят. После восьми дома все сидят. В ящик смотрят.

«У нас тут»… Значит, здешний. Вот тебя я точно запомню, подумал Дон.

В это время донесся шум из рации, и толстый приложил ее к уху.

— Ясно… так и сказал? Хорошо, будем думать.

— Да никуда Дон сейчас от нее не пойдет, — сообщил он окружающим, — минут десять назад засветился. Вызвал «скорую», только что передали. Он сам им откроет, когда приедут… Она, мол, не в состоянии.

— Разве «скорая» к нему приедет? — спросил кто-то из парней.

— Нет, мы за нее… — хмыкнул толстый Балабон. — Что, не верится? Придем туда с лекарствами, с бюллетенем, со всеми делами.

— Ему тоже укол в жопу? — хохотнул тот же парень.

— Много знать хочешь…

— А ее?

— В больницу отправим, — недовольно сказал толстый мент. — И составим протокол о нападении на гражданку Сысоеву Любовь Петровну… Вопросы есть?

— А мы? — спросил тот же парень.

— Будете понятыми. Вернее, санитарами. На носилках понесете. Только смотрите, чтобы она вас не узнала…