— Сочувствую, — сказал Колошин. — Опять вам не повезло. Он уже был в ваших руках, и вы его упустили, не так ли?

— Рецидивист, я же говорю вам… И очень опасный.

— Так, и чем могу быть полезен?

— Нам нужно его допросить по горячим следам, чтобы выяснить, каким образом погиб наш товарищ капитан Анисимов. Потом мы его вернем в Генпрокуратуру.

— А зачем он вам? — удивился Колошин. — Он числится за Генпрокуратурой. Мы должны его передать в их руки. Они все и узнают. Вот с ними все и согласуйте, товарищ подполковник.

— Я вас понял… Прошу прощения, — Демидов пристально взглянул на Котова и положил трубку.

— Ты прав, Макс. Зря я ему звонил.

— Ну а что я говорил…

— Сделаем это по-другому… — Демидов не сводил взгляда с хозяина кабинета. — Когда вы будете его перевозить на допрос в Следственное управление?

— Завтра, к четырнадцати ноль-ноль. А что?

— Завтра я в тринадцать часов буду у тебя, а сейчас поеду отсыпаться. А ты пока думай, что можно сделать.

Демидов поднялся.

…Когда на другой день Демидов снова приехал, Котов взглянул на часы.

— По тебе можно часы проверять.

— Где Дон?

— Еще здесь, должны прислать наряд, жду звонка с минуты на минуту. А что?

— Могу предложить свой транспорт и свою охрану. Наш «газик» ожидает возле ворот. Отвезем в лучшем виде куда прикажете… Что смотришь?

— Володя, ты хоть понимаешь, что берешь на себя? — негромко спросил Котов. — Ведь сейчас у нас идет проверка по линии МВД…

— Поэтому у меня и нет выбора, — еще тише сказал Демидов. — Макс, ты меня давно знаешь. Так вот, как на духу: я должен успеть, иначе из-за этого подонка вся моя служба, карьера — псу под хвост. И не только у меня, как ты понимаешь.

— Что, он много знает? — усмехнулся Котов.

Демидов смолк, ничего не ответил, только странно и одновременно изучающе посмотрел на него.

— Так мы договоримся? — спросил он совсем тихо. — За мной не пропадет. Сам понимаешь…

— А что я понимаю?! — с ожесточением спросил Котов, швырнув ручку на стол. — Я-то как буду выглядеть в этой истории, ты можешь понять? У тебя карьера, а у меня, по-твоему, хрен собачий?

Демидов по-прежнему молчал и в упор смотрел на хозяина кабинета. Котов отвел взгляд. Посмотрел на часы.

— Только не надо меня гипнотизировать… Что-то действительно долго его оформляют и до сих пор наряда нет.

По-прежнему не глядя на гостя, он набрал номер.

— Калюжный? Это Котов. Ну что там у тебя, где наряд, чтобы этого Доронина перевезти? А то прокуроры нам уже все телефоны оборвали, почему, мол, до сих пор нету?

Демидов не сводил с него пристального взгляда. Котов мрачно смотрел в сторону, кивал, вздыхал…

— Ну да, как всегда. То у них машина не заводится, то бензин кончился… Ладно, что-нибудь придумаем. Вот тут у меня подполковник Демидов сидит, привет тебе передает… Он с машиной, с охраной, может, попросим его, если время есть, отвезти? Не положено, конечно… А что делать, с другой стороны? Как, Владимир Игнатьевич, не выручите нас? — он перевел взгляд на Демидова. — Может, подбросите задержанного Доронина в Благовещенский?

— Постараюсь… — приложил руку к сердцу Демидов. — Ну ты молодец, Макс… — восхищенно сказал он, когда Котов положил трубку. — Ловко все обставил.

— Втравил ты меня… — вяло отмахнулся тот.

— Значит, звони мне, как и что, — сказал Демидов, вставая. — Понял? Докладывай, держи в курсе дела, если вдруг кто опять заинтересуется.

…Когда Дона затолкали в кузов «уазика», он присвистнул от неожиданности.

— Мля, знакомые все рожи… Вы, в натуре, ничего не перепутали?

Дюжие омоновцы, севшие по бокам, молча сопели и смотрели в сторону. Дон обернулся в сторону кабины.

— Владимир Игнатьич, товарищ подполковник, наше вам! — продолжал Дон сквозь решетку окна. — Вы это куда меня?

— Потом все объясню, — ответил Демидов. — Как только отсюда отъедем…

Он явно нервничал и опасался проверки на КПП при выезде с Петровки, 38. Но все обошлось. Охранник только взглянул на удостоверения и сопроводительные документы, потом махнул рукой в сторону выезда.

До Садового кольца они ехали молча. Дон время от времени поглядывал на омоновцев, сидевших напротив него с автоматами. Но они смотрели в сторону, как бы не желая его видеть.

Когда подъезжали к Белорусскому вокзалу, Демидов сказал водителю:

— Притормози… — и снова обернулся в салон: — Парни, выйдите, разомнитесь. Перекурите там, пивка попейте, у меня вопросы будут к задержанному, прежде чем прокуроры начнут его колоть… Идите, идите, все нормально. И ты, Сережа, тоже сходи, — сказал он водителю. — Движок не выключай пока. Пяти минут нам хватит. — И перешел в кузов, где сидел Дон в наручниках.

Они остались в машине вдвоем и какое-то время молча смотрели друг на друга.

— Значит, к прокурорам меня? — спросил Дон.

— Слава, ты не думай, я все понимаю… — Демидов достал ключ от наручников. Потом посмотрел ему прямо в глаза. — Ты ж меня знаешь, я таких пацанов, которые стали на путь исправления, всегда уважал, помогал им и, как мог, поддерживал. Правильно?

— Ну, правильно, — настороженно подтвердил Дон, завороженно глядя, как Демидов вставляет ключ и открывает замок наручников.

— Сам знаешь. Я привык все делать по-справедливости. И твердо знаю: вины твоей здесь никакой. Анисимов еще телевидение позвал, ни с кем не согласовав… Славы ему захотелось!

— Анисимов? Сам позвал? — удивился Дон.

— Подонок он был, царство ему небесное. Если уж честно… Я знаю: ты его не собирался убивать. Он сам как бы напросился… Любой бы тоже психанул на твоем месте. Верно я говорю?

— Ну. Так и скажите это прокурорам! — воскликнул Дон, разминая освободившиеся от наручников запястья.

— Одного ты не понимаешь… — вздохнул Демидов. — А разъяснять уже нет времени… Короче, если бы это дело оставили у нас в районной прокуратуре, мы бы быстро все как есть установили, как непредумышленное, а то и несчастный случай натянули… То есть так, как все и было на самом деле. Беда, что это случилось на глазах всей страны, получило широкую огласку, общественный резонанс, пошли запросы в Думу, и возмущенная общественность требует крови… Чего смотришь? Да, в Думу был запрос. Словом, попал ты… И на этой волне встряла Генпрокуратура, теперь все понимаешь? А это уже очень серьезно, Слава.

— А там что, не разберутся? — спросил Дон.

— Да пойми, ты для всех — криминальный авторитет! Рецидивист. Об этом уже было столько сказано в газетах и по телевидению. И обратного хода нет. А им там сейчас — вот так! — он провел ребром ладони по горлу, — нужна повышенная раскрываемость громких преступлений.