ли они быть правдой? Судя по последнему разговору, мне не стоило мучать себя пустыми надеждами. А мне самой он нравится?

Вопросов возникло больше чем ответов. Я не была готова отдаться на волю чувств ни о чём не думая. В этот раз хотелось бы не быть обманутой.

Но как бы проверить, как ко мне на самом деле относится Берилл? Вдруг он тот, кому суждено полюбить меня и снять колдовство феи?

Весь путь мы торопились как могли. К вечеру Карминита совсем была без ног. На привале, пока Берилл расчищал место для костра, она села на бревно и посмотрела на меня извиняющимся взглядом.

— Боюсь, я не смогу сегодня помочь с хворостом.

— Ничего, последи за господином Ясписом, — ответила я.

Мне всё равно хотелось побыть одной, не смотреть в широкую спину Берилла, не думать о колдовстве, любви и чувствах. Возможно, если отойду подальше, то и мысли придут в порядок.

И действительно, чуть поодаль от места стоянки я становилась спокойней. Правда, воздух вокруг похолодел, словно я удалялась от источника тепла.

За очередным деревом я увидела нечто странное. Большой чёрный валун споловину человеческого роста. Больше камней вокруг не было, до гор тоже должно было быть далеко, так что как он тут оказался — загадка. Я подошла к загадочному камню ближе, чтобы рассмотреть его.

— Агата! — раздался недалеко голос Берилла. — Я же буквально утром просил вас не влипать ни во что.

— Я вполне справляюсь с выполнением просьбы, — ответила я. — Вокруг ничего опасного, насколько я могу судить.

— В том и дело, что не можешь! — вдруг накричал на меня Берилл. — Ты же совсем ничего не знаешь, как слепой котёнок!

Он подошёл ближе и навис надо мной. Неожиданно меня задели его слова, я вспылила:

— Так объясняли бы заранее! — вздёрнула я подбородок. — Мне уже и шагу ступить нельзя! Я вполне вижу отсюда спину Карминиты, я не ушла далеко.

— Ты совсем не понимаешь? — его взгляд потемнел. — Стоило хотя бы предупредить, в какую сторону ты ушла. Не думала, что о тебе могут волноваться?

Он сейчас говорил о Кармините? Или…

— Например, вы? — спросила, а сама пыталась прочесть ответ в его глазах.

— И я тоже, — его гнев смягчился, а взгляд упал на мои губы.

— Берилл, — выдохнула я. Сердце бешено колотилось, я боялась ответа, но всё равно решила спросить: — Как вы относитесь ко мне?

Глава 22

Его челюсть сжалась, а взгляд потемнел. Он отошёл на шаг и сквозь сцепленные зубы ответил:

— Не уверен, что вы хотите знать ответ сейчас. Вернёмся к костру.

Я отвернулась, чтобы не видеть лицо Берилла. Мне казалось, теперь он смотрел на меня как на недалёкую. Трольский потрох! Не надо было спрашивать. Какой же глупой я сейчас себя чувствовала.

От злости и расстройства пнула камень. Он раскололся на две неровные половины. Из разлома повалил чёрный дым.

Берилл схватил меня за плечи и заставил отойти подальше.

— Агата! — прорычал он.

Отругал одним именем. Да я и сама понимала, что опять во что-то вляпалась. В отличие от ситуации с колдуном, сама.

От расколотого камня слышалось шипение и звук, как будто сдавленным горлом кто-то сипел «О-о-о». Дым из чёрного стал серым, более разреженным, а потом закончился. И… ничего больше не произошло.

Ещё пару секунд мы ждали, а потом Берилл отпустил мои плечи, которые до этого крепко сжимал.

— Не подходите и не касайтесь камня, — приказал он, хотя я и так не собиралась этого делать. — Найдём другое место ночлега.

Мы вернулись к Кармините в молчании. Она пыталась успокоить беснующегося ежа. Господин Яспис вновь пытался сбежать.

— Почувствовал колдовство, — прокомментировал действия зверька Берилл. — Жаль, что он не может нам ничего рассказать.

Ёж несколько раз недовольно фыркнул.

Чем дальше отходили от камня, тем спокойней вёл себя Яспис. Наконец, мы выбрали новое место ночлега и остановились. Я чувствовала за собой вину и поэтому вызвалась помочь с розжигом костра. Благо, что собранный хворост не выкинула и могла приступить практически сразу. Берилл пока готовил лежанки для сна, а Карминита собирала ещё хворост.

Я положила трут на хворост, взяла в руки кремень и кресало, чиркнула. Ничего. Чиркнула ещё пару раз, но выбитые искры угасло ветерком. Спустя попыток тридцать у меня начало получаться выбивать хорошие искры. Но хворост всё равно не хотел разгораться. Тогда я вспомнила о том, что всё равно хотела избавиться от писем. Почему не сделать это сейчас.

Я взяла первое попавшееся и специально не стала открывать, чтобы не расстраиваться, не вспоминать. Искра быстро его зажгла, а потом огонь перешёл на хворост. Спустя непродолжительное время я уже сидела напротив разгоревшегося костра и медленно скармливала ему остальные письма, глядя на то, как они быстро чернеют и тают в пламени.

Когда осталось три письма, я всё же открыла одно, поддавшись искушению взглянуть на почерк того, в кого была влюблена, в последний раз. Глаза заскользили по строчкам.

«Когда я писал вам первое письмо, то и подумать не мог, что наша переписка продлится так долго. И вот, мы возвращаемся с победой, и наша личная встреча уже не кажется такой далёкой и сказочной.

Агата… я действительно хочу увидеть вас. Я не представлял, что возможно так близко знать человека лишь по переписке. Знать и любить заранее, до первой встречи.

Вы скажете, что это глупость — влюбиться в слова… Но как тогда назвать это чувство? Чувство тоски от невозможности оказаться рядом, желание узнавать о вас всё больше, заглянуть в ваши глаза, говорить с вами каждый день, всю жизнь…

Агата, я сам себе устроил западню и попался. Не знаю, что будет дальше, но помните: я всегда был с вами искренен…»

Я вытянула руку с письмом, но застыла, не решаясь отпустить его в огонь. Слуха достигли тяжёлые шаги, приближающиеся ко мне. Берилл. Рука дрогнула, и письмо полетело в огонь. Но прежде чем оно коснулось пламени и загорелось, Берилл перехватил его.

Я в недоумении взглянула на него. На лице Берилла промелькнула тень, словно он грустил, а потом он улыбнулся одним уголком губ.

— Если вы всё равно хотите это сжечь, давайте завтра. Зачем тратить весь розжиг в один день?

— Вы правы, — я опять почувствовала себя глупо.

Из-за эмоций я вела себя нерационально и ничего не могла с этим поделать. Взяла оставшиеся два письма, протянула руку, чтобы забрать у Берилла спасённое. Он нехотя отдал, и я