Эльвира притащила нас к себе домой, поставила композитора Листа, и небо нам стало в овчинку, как говорит бабушка. Теперь я попал на то скрипучее кресло. Винт все на меня косился, наверно, ему скрип опять мешал. Не выдержал он и начал кресло чинить. Нашлись в доме Эльвиры инструменты, я Винту помогаю, играет музыка, а Элла за Винтом внимательно наблюдает.

— Виталий, — говорит, — может, твой интерес в столярном деле?

— Как же! — говорит Винт. — Что ж я, рыбалку на какую-нибудь табуретку променяю? И не буду ночей спать или мучиться, если у меня, к примеру, гвозди кончились?

— А руки у тебя золотые, — говорит Эльвирочка.

Винт прямо хвостом завилял от удовольствия.

— Ладно тебе, Элка…

Вы все поняли про эту девочку! Я для нее, конечно, крепкий орешек, где сядешь, там и слезешь. А Винт — он привык людям доверять. Вышли мы от нее, и, знаете, что он сказал?

— Видишь, у нее имя какое: Эль-ви-ра! Э-л-л-а! Не Маша какая-нибудь, не Витя, обычного человека так не назовут. И человек она интересный, я таких не встречал.

Слов нет, а буквы рассыпались, как говорится.

Пропал Винт на глазах. Сидим мы у нас в сарае, Винт подаренную карту к стене гвоздиками прибивает. Ругаемся мы с ним потихоньку, неинтересные люди. Не богу свечки, не черту кочережки, бабушка так говорит.

— Не буду я музыку любить! — кричу я.

— Хочешь марки?

— Знаю я, почему ты музыку полюбил. Я, брат, не слепой, глаза еще видят, понял?!

— Давай кактусы выращивать.

— Влюбился ты в эту ворону, понял?! «Виталий, у вас золотые руки»!

— Ну-ка, повтори! — спрыгнул он с верстака.

— И повторю!

— Повтори!

— «Простого человека так не назовут»! Тьфу!

Не знаю, до чего бы мы доругались, но упала тень на пол, и в дверях встал Бряндя.

— Вы что?

— Ничего, — говорим. — На рыбалку идем?

— Не, — говорит Бряндя. — Сашко у ребят спрашивал — еще вода не ушла, через неделю — пожалуйста. Мы вечером ракеты пускать будем. Айда?

— До вечера дожить надо, — буркнул Винт.

— Заезжайте за нами, — решил я за двоих.

Помолчали немного.

Бряндя достал из-за пояса книгу без обложки, протянул мне:

— Редкая книга, нигде не достанешь…

— «Остров сокровищ» потерял?

— Про черную и белую магию, — гнет свое Бряндя. — Правда, первой страницы нет, но я рассказать могу, что там было…

Взял я книжку, полистал — какие-то рисунки, чертежи. Винту показал. Винт книжку у меня забрал, сунул Брянде в руки, повернул его к свету и коленом поддал несильно.

— Свободен. Тащи «Остров сокровищ».

Только мы одни остались, Винт опять за старое:

— Ты ерунду говоришь! Я хитрый, понял. Что музыку любить? Сиди, не засыпай, и все дела. А Элка за нас всегда слово скажет, секи! Мы ж от нее зависим.

У меня мысль работает совсем про другое. Выскочил я из сарая, догнал Бряндю:

— Что там было, на первой странице?

— С древнейших времен люди интересовались чудесами…

Забрал я у него книжку, а он мне вслед:

— В расчете, Кухня?

Захожу в сарай, загадочно смотрю на Винта.

— Винт, знаешь, чем увлекались люди в древние времена?

— Ваньку валяли, кактусы выращивали да собак разводили…

— Винт! Они интересовались чудесами — черной и белой магией!

Не глянулась Винту моя затея, но я его уломал. Приступили к делу немедленно. Выпросили в магазине здоровенный ящик из-под папирос. Винт сильнее меня, тащил на плече этот ящик, а я рядом шел и читал ему Бряндину книгу:

— «Сто горящих сигарет в одной руке!.. Раскурив сигарету, исполнитель бросает ее в урну, затем ловит в воздухе вторую горящую сигарету, за ней следует третья, пятая, десятая…»

— Директору школы очень понравится, — сказал Винт.

— «Распиливание девушки! Дисковая пила с электромотором медленно опускается над столом, и зрители видят, как пила перерезает девушку пополам!»

Винт опустил ящик на тротуар, сел отдышаться.

— Где мы возьмем дисковую пилу с электромотором?

— А знаешь секрет? Смотри!

Я достал из кармана огрызок карандаша и нарисовал на ящике схему.

— Секрет в том, что тут две девушки. Пила проходит между ними, зрители думают, девушка одна, а на самом деле голова одной девушки, а ноги — уже другой.

Поднял Винт ящик, я дальше читаю:

— «Фокуснику нужно освоить ряд упражнений с шариком. Эти упражнения выливаются в каскад красивых этюдов манипуляции. Надейтесь только на свой труд!»

— Учти, Кухня, — сказал Винт, — не получится с чудесами, на музыку пойдем…

Его, Винта, замашки, вечно-то он ворчит, но дело делает. Первые чудеса заключались вот в чем: залезает человек, например Винт, в ящик, другой накрывает его крышкой и начинает шпагами протыкать фанеру в разных направлениях. У зрителей впечатление, будто от того, кто в ящике, один труп остался, а он вылезает живой и невредимый. «Фокус чрезвычайно эффектен и хорошо принимается публикой». Шпаг у нас не было, мы их наделали из толстой проволоки, ручки обмотали изолентой разных цветов — хорошо получилось.

Спрятался Винт в ящик, я его закрыл, взял под мышку четыре шпаги и начал одну за другой втыкать в фанеру. Эффектно до невозможности! Только вдруг Винт заорал, вышиб головой крышку ящика и запрыгал как припадочный Гриша, есть такой в городе.

Конечно, ни в какие фокусы Винт играть больше не захотел. Зашел он ко мне с перевязанной рукой, зато в костюме — в майскую-то жару. Прическа — держите меня, умру, не встану — аккуратная, волосок к волоску. Это при его-то патлах. В общем, ни ума, ни здоровья, как говорит моя бабушка. А дальше и того хуже. Вынул он чистенький носовой платок, вытер лицо и сказал:

— Давай у Элки по именам называться, а то неудобно…

Мне и отвечать ему не хочется. Иду, с шариком тренируюсь. По книжке. Делаешь пас рукой — шарик пропадает, делаешь пас — он опять появляется.

— Брось ты свой шарик! — говорит Винт.

— Костюмчик надел! — говорю я. — Почем материальчик?

— А что ж мне, в трусах в гости идти?

Есть справедливость на свете — к Эльвирочке приехал ее двоюродный брат. Таких я в нашем городе не встречал, такая сволочь — сразу видно, приезжий. Умный — жуть! На скрипке играет, на французском языке говорит. Началось все честь по чести: они вдвоем, дуэтом, играют ихнюю бодягу, я с шариком забавляюсь, Винт уставился на эту парочку, будто это «Спартак» с «Динамо» играют последнюю двухминутку, а счет ничейный. Головой в такт музыке кивает,