за ним, поскользнулся, на чьи-то корзины упал. Хватают меня сразу двадцать рук, свисток свистит, милиционер появляется. Точно, думаю, сейчас бабушка меня разбудит, и все окажется сном.

Только в милиции начинаю соображать, как все плохо и что мне сейчас будет. Сижу за барьером для преступников, неподалеку дежурный милиционер по телефону разговаривает. Рядом со мной мальчишка шпанистого вида, чувствует себя в милиции как дома.

— Влип ты! Сейчас инспектор на тебя протокол составит и в школу письмо…

Вот почем нынче помидорчики на базаре.

— Хочешь, выручу? — говорит этот мальчишка.

— Выручи, пожалуйста…

Он наклоняется ко мне и начинает шептать. Сейчас у меня спросят фамилию, имя и отчество родителей. Правду не говорить, но врать с умом. То есть надо назвать имя и адрес знакомого взрослого, лучше всего не в нашем городе.

— Зачем не в нашем? — спрашиваю.

— Они родителей сразу сюда вызовут, если они тут.

— У меня нет никого в других городах…

Паренек оказался лучше брата родного. Присоветовал мне в родители Захарьина Юрия Максимовича по адресу: Никольская, девять, на станции Возжаевка. Вроде есть такая неподалеку. Этот Юрий Максимович — живой человек, сосед моего советчика.

Я еще и обдумать всего не успел, проявился Винт.

— Что надо? — спрашивает его дежурный милиционер.

— А я, — Винт отвечает, — вот с этим мальчиком на рынке был, только меня не поймали.

Дежурный открыл ему барьерчик, Винт сел рядом.

— А свое имя менять не надо? — спрашиваю я шпанистого мальчишку.

— Не надо, не надо, маленьких не учитывают…

— А он может быть моим братом? — показываю на Винта.

— Может, — говорит мальчишка.

Тут за ним пришли, он подмигнул на прощание, и больше мы его не видели. Я быстренько подучил Винта насчет его новой фамилии и нашего с ним родства. Сидим мы и запоминаем наизусть: Возжаевка, Никольская, девять, папа Захарьин Юрий Максимович.

В кабинете у инспектора мы трем глаза, вроде плакать хочется, носами шмыгаем.

— Мы нечаянно, мы фокус хотели показать, а потом испугались…

— Как же вы из Возжаевки здесь очутились? — спрашивает инспектор.

— Мы за батарейками сюда приехали для карманных фонариков, у нас нет в магазине… Отпустите, пожалуйста…

— Как вашего папу зовут? — спрашивает инспектор.

Мы хором:

— Захарьин Юрий Максимович, Возжаевка, Никольская, девять.

Мы подождали, пока он проверял наши сведения. Не подвел тот мальчишка, хоть и шпана. Живут такие люди в Возжаевке. Но дальше стало совсем худо.

Передали нас с рук на руки сонному милиционеру. Он взял нас за руки, словно мы дети, привел на вокзал. Хорошо, никого из знакомых не попалось. Стали ждать поезда на Возжаевку.

— Вы идите, дяденька, — сказал я, — мы теперь сами…

Милиционер зевнул и ответил неопределенно:

— Служба…

Пришел поезд. Посадил он нас в вагон, проводника предупредил:

— Им до Возжаевки. Там сотрудник встретит. Проследи.

— Из дому сбежали? — хихикнул тот. — Прослежу!

Вот во что нам бесплатный советник обошелся! Едем с Винтом и ругаемся, кто из нас виноват.

— А зачем ты полез? Я тебя просил?!

— Я говорил, эти фокусы до добра не доведут!

— Так ходил бы на музыку, чтоб над тобой насмехались!..

— «Помидорку хочу»! Вот и хоти теперь!

Разозлился я, отсел на скамью напротив. Смотрим в окно, поезд летит, и с каждым столбом мы все дальше и дальше от дома. Время от времени проводник заглядывает — проверяет, на месте мы или сбежали. Встает наш сосед по скамейке, собирается выходить.

— Уже Возжаевка? — спрашиваю.

— До Возжаевки еще час.

— Ничего себе! Уже темнеет, слышь, Винт?!

А он вяло рукой машет, совсем упал духом.

— Винт! — подскакиваю я. — Лезь под лавку.

Винт послушно лезет, я к проводнику бегу в тамбур. Он уже дверь открыл, ветер его волосы развевает.

— Дяденька! Тот пацан убежал!

— Хе-хе-хе! — смеется проводник. — Я тот тамбур запер. Пусть бежит!

— Дяденька! Он через окно в туалете вылезть может!

— Ах, черт!..

Бежит проводник в другой конец вагона. Мы к дверям, поезд еще не остановился, мы с Винтом спрыгнули, покатились под откос, вскочили и побежали.

Добежали до перелеска, слышим, поезд трогается, оглядываемся — никто не догоняет.

Убежать-то мы убежали, но лучше бы нам ехать в неизвестную Возжаевку. Полустанок, где мы очутились, состоял из двух длинных домов и деревянного, размером с кулачок, как бабушка говорит, вокзальчика. А на вокзальчике пластинка висит: «93 км». Народу никого, темнеет, есть хочется. Входим внутрь — комната с печкой посредине, окошечко кассы, расписание поездов. Читали мы его, читали, ничего не поняли. Вышли — лес кругом темный, в двух домах окна светятся, но людей не видать. Вернулись, поцарапались в окно кассы — тишина. Холодно стало. Слышим, дверь где-то хлопнула. Стучим в окошко изо всех сил.

— Откройте! Откройте, пожалуйста!

Открыла женщина, удивилась:

— Откуда вы взялись такие?

— Из города, — говорим. — Когда следующий поезд будет?

— Завтра, к вечеру. У нас редко какие останавливаются.

Насчет Винта не скажу, но я заплакал по-настоящему. Боюсь в голос разреветься, а слезы уже под воротник рубашки текут. Пожалела нас женщина, пустила к себе в тепло.

— Посидите, — говорит, — я вам покушать принесу.

Остались мы одни.

— Винт, как домой сообщить, что мы здесь?

— По телефону, — говорит Винт.

— Куда звонить-то? У тебя что, телефон дома?

Женщина принесла нам картошки, молока. Мы набросились на еду, как худые свиньи, даже неудобно перед посторонним человеком.

— У вас телефон есть? — спрашиваю.

— Нет, — говорит она, — у нас селектор, служебная связь.

Хорошая мысль пришла Винту в голову.

— Кухня, — говорит он, — можно отцу Эллы позвонить.

— Его уж и на работе нет.

— Не скажи! Начальники допоздна сидят.

— Тетенька, — говорю я, — а вы можете начальнику узла позвонить? Мы его знакомые.

— Боязно. Вдруг осерчает?

— Нет, — говорит Винт, — он обрадуется!

— Что с вами делать, не знаю…

Подумала тетенька, попереживала, повздыхала и стала разыскивать по селектору начальника железнодорожного узла. Нажимает кнопку, говорит в ящичек:

— Дежурненькая, начальника узла можно?

Кнопочку включает, а оттуда голос:

— Ушел давно.

— Дежурная, будь ласка, позвони домой по телефону. На девяносто третьем сидят два мальчика, они по ошибке из поезда выскочили…

— Сева и Витя, — шепчу я, — которые марки собирают.

— Сева и Витя, которые марки собирают…

— Попробую, — сказала дежурная и выключилась.

— Попадет мне за вас, — покачала головой наша тетенька. — Начальник тоже марки собирает?

— Интересуется.

Затрещал селектор.

— Девяносто третий! Пусть никуда не уходят, у тебя сидят, слышишь?

— Хорошо, — ответила тетенька.

Ждали мы, ждали, успели заснуть. Винт просто так, а я у него на плече. Тетенька растолкала нас:

— Говорите!

Мы к аппарату, а оттуда голос Эллы:

— Мальчики, что случилось? Как