Чешуя у меня серо-голубая. А вообще, яркая обычно только у самцов. У самочек бледнее. Так что мне ещё повезло, могла и серостью родиться.

— Скажешь тоже, — улыбнулась проклятийница, убирая бабушкину сумку в сейф. — Ну, пойдём!

Погода для конца года стояла вполне пристойная. Дул холодный ветер, небо хмурилось, но дождя не было. Мы прошлись по аллее и вышли за пределы Нинарской Академии. Проклятийница уверенно повернула направо, и мы углубились в ту часть города, которую я не успела ещё изучить.

Прогулка получилась долгой. Но затраченное время того стоило — на закате мы вышли к абсолютно безлюдной маленькой бухте, скрытой валунами и скалами.

Зайтана Зиникора помогла спрятать мою одежду подальше от воды.

— Ну, давай, моя хорошая, — сказала она и с горячим интересом уставилась на меня.

Оборот гайрона — дело очень интимное, мы такое показываем только самым близким людям. Естественно, проклятийница ничего подобного не видела, и её разбирало любопытство.

Я раскинула руки в стороны и наконец сделала то, о чем мечтала долгие лаурдебаты. Выпустила второформу на волю, дала гайроне свободу и стала собой.

Закончив оборот, поразилась тому, насколько меньше теперь казалась моя наставница. Она осторожно протянула руку и погладила меня по шипастой морде. Я повертелась вокруг и показала ей всю себя. И мощные лапы, и острый гребень на спине, и особенно — шикарный хвост.

Зайтана Зиникора рассмеялась, а я фыркнула на прощание и ринулась в окрашенную золотом воду. О, как же я скучала по морю!

Сознание раздвоилось. Я потеряла счёт времени, а дела утратили важность. Гайрона знала, что нужно будет вернуться в бухту, но её это мало волновало. Нет, безусловно, когда-нибудь она собиралась выйти на сушу. Но не сейчас. И не завтра. Потом.

В общем, когда всё-таки вынырнула из морских глубин, я понятия не имела, какой сейчас день. Перекинулась прямо в воде, вышла на камни и спокойно оделась. Вокруг — ни души, только покрикивают чайки и шумит прибой.

Обратную дорогу к академии запомнила хорошо, поэтому вернулась без проблем. И как раз к ужину. Последнему ужину уходящего года.

Ну и ладно. Хорошо хоть бал не пропустила.

— Тебе помочь волосы уложить? — спросила Горрия, когда я вернулась в блок.

Моё появление застало её посреди сборов — на лице парадный макияж, на голове папильотки, а сама она щеголяла в лифе и старых шальварах.

— Да нет, я сама.

— Сенда три раза приходил, искал тебя, — сообщила шатенка. — Я так понимаю, что с ярмаркой не срослось?

— Нет, не успела, — отозвалась я, ни о чём не жалея.

В груди поселилось довольное умиротворение. Сессия сдана. Решения приняты. Гайрона выгуляна.

И никаких неприятностей на горизонте.

На бал я собралась быстро и потратила на это до бессовестного мало времени. Опаздывать не хотелось, а мне ещё нужно было ополоснуть тело от соли, помыть и высушить голову. Жаль, что сумку у зайтаны Зиникоры забрать времени уже не хватит, но ничего страшного. Наставница в опорретан останется в академии, можно и завтра зайти. Тем более что в её сейфе мои вещи в безопасности.

Надела чистое бельё, расшитые снежинками блузу и юбку, повязала ярко-синий кушак, забрала волосы в высокую причёску и заколола обычными заколками — моё урдиновое украшение осталось в бабушкиной сумке.

На бал мы пошли вдвоём — я и Лорея. Горрия осталась в блоке ждать своего кавалера, а за мной Сенда в четвёртый раз так и не пришёл.

В сумрачном помещении слабо мерцали огни, зал украшали живые цветы, стоял густой аромат магнолий. Плавная музыка настраивала на лирический лад. Первокурсники уже собрались и неуверенно толпились у стен — никто не решался первым ступить на паркет.

Лорея обвела помещение взглядом.

— И где же пунш?

— Кажется, вон там столик с напитками, — указала я.

— Тебе принести?

— Не надо, пойдём вместе, — ответила я, высматривая Сенду.

Но беловолосого нигде не было видно.

Лорея двинулась сквозь толпу, первой добралась до столика и налила нам по бокалу пунша, сразу же осушив свой почти на половину.

Неожиданно в зале появился ректор, а музыка немного стихла. Было непривычно видеть его без чашки кофи. Он не без труда взобрался на небольшой подиум, пригладил взлохмаченные седые волосы и обратился к замершей от удивления аудитории:

— Дорогие студенты Нинарской Академии! Поздравляю вас! Наших первокурсников — с поступлением. Остальных — с успешной сдачей экзаменов. У меня для вас важные новости… Нинар всегда был открытым городом. Воротами Аллорана в остальной мир. И сегодня мы делаем ещё один шаг в сторону наших соседей. В рамках программы сближения с Аберрией, начиная со следующего учебного года, мы не только допускаем к обучению и преподаванию аберрийцев, но и открываем наши двери для гайронов.

Я шокированно уставилась на зайтана Эрритора.

Что?! Для гайронов?! Мысли принялись скакать с одной на другую. Чем мне это грозит? Как быстро меня разоблачат аберрийские гайроны? Это людей я могла обманывать сколько угодно, а вот любой представитель моего вида вычислит меня на раз-два… по запаху.

Что же делать? С тревогой осмотрела зал и глубоко вдохнула. Густой дурманящий запах магнолии ударил в нос, и я едва не чихнула. Сделала глоток пунша и перевела взгляд на лицо ректора. Он продолжал свою речь:

— Это важный этап закрепления экономических и политических связей между нашими странами. Академия Изарры делает встречный шаг, и теперь аллоранцы смогут обучаться и там, в одном из лучших учебных заведений мира. Надеюсь, что вы воспримите эти перемены… — его голос словно стал тише.

Меня бросило в жар. Кожа налилась незнакомым огнём. Я выронила бокал, и он вдребезги разбился у моих ног. Лорея удивлённо обернулась ко мне, но её лицо словно начало отдаляться и расплываться. Меня повело.

Густой запах магнолии — такой дразнящий — вдруг завладел мною целиком. В голове помутилось, я едва отдавала себе отчёт в том, что делаю. Взобралась на столик с напитками и поймала удивлённый взгляд ректора. Кажется, он не договорил. Но кого это волновало? Не меня. Музыка проникала под кожу, и я поняла, что сопротивляться не могу и не хочу.

Бессмысленно.

Я отшвырнула стоящие на столе пустые бокалы, и они стеклянными мерцающими брызгами разлетелись в стороны. Следом со стола полетела чаша с пуншем.

Зовущая в танец мелодия не мешала, мешала одежда. Я плавно повела плечами и развязала кушак. Зал удивлённо замер, но я уже не видела лиц — только смутные фигуры.

Меня звала ночь, соблазнял ритм, сама природа подталкивала к движению.

Разум отключился, поняв лишь