– Вид у вас… не деревенский, что ли, речь правильная… ну не знаю, мне показалось, – честно призналась Галина, – видно, что не всегда вы с лопатой и граблями управлялись.

Василий Петрович поглядел на нее более внимательно. С виду – богатая наследница, все у нее в шоколаде, заняться нечем, мается от скуки, вот и вяжется с разговорами. Однако зоркие не по возрасту его глаза отметили и бледность, и горестную складку возле губ, а также беспокойный взгляд и какую-то растерянность.

Все ясно, горюет девчонка после смерти отца, видно, любила его сильно. А мамаша-то недолго горевала, мигом завела себе сердечного дружка. Это только они тут думают, что раз отгородились высоким забором да охраны понаставили, то никто про них ничего не знает. А того не понимают, что дорога-то мимо деревни идет. И местные давно уже вычислили, кто к кому в этом богатом поселке ездит. И что зачастила машина этого хмыря, который управляющим в банке покойного хозяина служит. Ну, по делам, конечно, человек ездит. А только по делам-то на ночь не остаются.

Все это кумушки деревенские почти сразу выяснили. И разнесли по соседям. Уж на что у него, Василия, жена не болтливая, а и то полностью в курсе.

Он еще раз посмотрел на хозяйскую дочку. Жалко девчонку, стоит как потерянная.

– Вы не обижайтесь, может, я не то сказала, так это не со зла, – заторопилась она.

– Да я не обижаюсь. – Он снова взялся за лопату. – Ваша правда, раньше я в городе жил. Сюда к жене переехал.

Он замолчал, не собираясь рассказывать постороннему человеку, отчего так получилось. Была у него там, в городе, жена, была работа ответственная, а потом с работой вышло все плохо, подсидели его, и жена, кстати, ушла. Видно, не слишком его ценила. Ну и бог с ней, он давно уже про то не вспоминает.

– А работал я здешним участковым, до того как на пенсию вышел, – сам не зная зачем, сказал Василий Петрович.

– Правда? – Галина вдруг обрадовалась. – Тогда можете вы мне одну услугу оказать? Вы не думайте, это не даром…

– Сначала скажите, что за услуга, а потом уж насчет оплаты поговорим, – спокойно заметил он.

– Тут третьего дня авария была на сорок пятом километре. Охранник наш разбился. Ехал утром, и вроде бы грузовик в его машину врезался, я точно не знаю, – заторопилась Галина, – а я как раз приехала накануне. И он еще мне говорит, что, мол, отец мой его на работу брал, соболезнования, в общем, выразил. Так поговорили мы по-хорошему, по-человечески, а утром я узнаю, что он – насмерть. И никто ничего не знает, а мне вот как-то не по себе…

Галина замолчала, сама, видно, почувствовала, что слова ее неубедительны.

Василий Петрович вспомнил теперь того охранника, кажется Лешей его звали. Иногда он хозяина возил, потом жену его. Как-то летом приезжал он, ягоды предлагал, так кухарка Анфиса его чаем напоила. Ягод, правда, не взяла – куда нам, говорит, теперь вовсе ничего не нужно, как сам-то помер, жена его вообще ничего не ест, фигуру бережет.

Значит, Леша этот на сорок пятом километре гробанулся… Вроде бы парень был приличный, водил осторожно.

– Что ж, – сказал он, – могу поспрашивать, в чем там дело. Послезавтра приду, если будет какая информация, то расскажу.

– Спасибо! – Она беспокойно оглянулась и ушла, а Василий Петрович начал копать.

Вскоре подошел к нему охранник.

– Дед, и о чем это ты с хозяйской дочкой базарил? – полюбопытствовал он.

«А твое какое дело», – подумал Василий Петрович, но вслух ничего не сказал.

– Эй, дед, отвечай, когда спрашивают! – Охранник положил ему на плечо тяжелую руку.

Василий Петрович не спеша обернулся, держа в руках лопату. Охранник этот, Виктор, сразу ему не понравился. Наглый такой мужик, главным себя считает, ходит тут, распоряжается, как будто он хозяин. Вот за каким чертом он в саду ошивается? Что ему здесь делать? Если ты дом охраняешь, то сиди за мониторами. Или уж если проверяешь периметр, то смотри во все глаза, не отвлекайся на посторонние разговоры. А если ты хозяев возишь, то в свободное время за машиной ухаживай, чтобы она блестела у тебя и не сломалась в самый неподходящий момент. А этот, вишь, прогуливается, воздухом дышит. Что тебе тут – курорт, что ли… Ох, распустились после смерти хозяина. Правду люди говорят: кот из дома – мыши в пляс!

Ну, однако, этот козел не отвяжется, надо ему ответить, а то так и будет стоять над душой.

– О чем разговаривали? – переспросил он. – Да о цветах вон. – Он кивнул на ящик с луковицами. – Она говорила, где какие сажать. А ты что – против?

– Я-то не против, – сощурился охранник, – да только ты знай свое место. А не то живо вылетишь отсюда на счет раз!

Василий Петрович ничего не ответил, только посмотрел очень выразительно. Так что Виктор, хоть и был небольшого ума, все же догадался, что это он за свою работу трясется. Потому как платят хорошо, а делать, в общем-то, ничего особенного не надо. А он, Василий, – человек свободный. Земли, чтобы копать, на его век хватит.

Охранник плюнул в ящик с луковицами и ушел. Василий Петрович только покачал головой, глядя ему вслед. Какой же ты, к лешему, охранник, когда нахамил человеку, а сам к нему спиной поворачиваешься! А у человека, между прочим, в руках лопата…

– Я съезжу в городскую коллегию, – сообщил Альберт Францевич своей помощнице, появившись в дверях кабинета. – Сегодня до конца дня не вернусь. Если кто-то будет звонить – договаривайтесь на завтра. И допечатайте материалы по делу Сегильдеева.

Выйдя из своей конторы, адвокат сел в машину и поехал на станцию техобслуживания возле Балтийского вокзала. Там, хотя его машина была вполне чистой, он заехал в автомойку.

Едва машина адвоката скрылась от посторонних глаз, ее передняя дверца открылась, и на пассажирское сиденье рядом с Альбертом Францевичем опустился невысокий мужчина лет сорока. Мужчина этот отличался приятной, но совершенно незапоминающейся внешностью, так что, встретив его на улице, в офисе или в магазине, никто уже через минуту не смог бы его описать.

Этот неприметный мужчина выполнял для Стейница разнообразные поручения, никогда не выходящие за грань Уголовного кодекса, но весьма близко к этой грани подходящие. Он занимался наружным наблюдением, проще говоря слежкой, прослушиванием телефонов и тому подобными вещами, то есть был глазами и ушами адвоката.

– Здравствуйте, Альберт Францевич! – проговорил неприметный человек. – Что у вас для меня сегодня?