чтобы все остальные знали, что будет, если они решат устроить очередное восстание. — Не знаю, хочу защитить мужчину перед Мариной или самой собой.

— Не знаю. — Отвечает она глухо. — Мне показалось он кайфовал, когда бил их.

* * *

Ночью мне не удалось уснуть, в голове бесконечно копошились странные размышления. Я думала над словами Марины, над моим переездом и происходящем в целом.

Утром, когда мы собирались на зарядку, в нашу камеру зашёл дежурный, смотрел он на меня косо, красноречиво. Для него я была умелая шлюха, что обвела очередного мужику вокруг пальца. Я всё поняла по его взгляду.

— Нателла, с вещами на выход. — проговорил он недовольно. Не думала, что мой переезд состоится так быстро. — Ты освобождаешься под залог на время проведения досудебного расследования.

Отчётливый стук Марининой челюсти был оглушительным. Она стояла с открытым ртом и не верила словам мужчины. Переводила взгляд с меня на него, и по моему не очень удивлённому, она безошибочно сделала вывод, что я была в курсе.

— Охренеть. — Прошептала она, рассматривая меня. — Ты мастерица, конечно. Дашь совет?

— У меня его нет. — Отвечаю честно. — Решение Зейда, я переезжаю к нему…

Чуть ли не добавляю «чтобы удобнее, наверное, было трахаться.»

Я впервые называю его по имени вслух. Сама вздрагиваю и закусываю нижнюю губу, а Марина присвистывает.

— Ну ты влипла, мать. — Заключает она. — Он же тебя дома может на органы пустить. Что захочет сделает, ты не знаешь его совсем. И никто не сможет остановить его. Ку-ку. На такое нельзя соглашаться.

Об этом я тоже думала ночью. Размышляла над мотивами мужчины. Но что-то подсказывало мне, что выбора у меня нет. Любое моё сопротивление вызовет у него недовольство и станет только хуже.

— Не нагнетай. — Пытаюсь натянуть на лицо улыбку.

— Ты и сама знаешь, что я права. — Девушка поджимает губы, кусает нижнюю. — Береги себя, ладно. Надеюсь, что увидимся в следующий раз при других декорациях.

​​​​​​​​​​​​​​​​​​​​​​​Глава 13. Новая клетка

Мне надевают на ногу браслет, говорят правила нахождения в квартире и уходят, прощаясь с Зейдом. Ни у кого не возникает вопросов, почему заключённая переезжает на квартиру к Карабинеру. Всем плевать на закон.

На мне всё тот же государственный комбинезон и выгляжу я нелепо в нём в современной квартире в центре Рима. Зейд же этого не замечает. Мужчина не собирается устраивать мне экскурсию по дому.

— Иди в душ. Смой с себя тюремную вонь и избавься от этого прикида. — Зейд говорит только приказами. Я уже привыкла к такой манере общения, хотя понимала, что это не нормально.

— У меня нет одежды. — Смущенно говорю ему, вспоминая в чём я была при первой нашей встречи. При выходе из тюрьмы мне вернули весь набор белья, я выкинула его сразу же в урну перед машиной. Карабинер не удержался и рассмеялся, когда увидел эту картину, заставляя меня смутиться.

— Оденешь пока мою футболку, завтра привезу что-нибудь. — Мужчина провёл меня в огромную ванну с огромными окнами. Здесь было очень светло и уютно, но я не представляла, как можно было мыться здесь. Соседи могли всё видеть. — Окна со специальным покрытием, из комнаты ты видишь все, с улицы — ничего.

Конечно. Темнота тараканья, откуда мне знать, что так бывает.

Мужчина оставляет меня, и я принимаю душ, смываю с себя тюремный запах и жадно нюхаю все ароматные баночки. Они все пахнут как мужчина. Пряно. Сексуально.

Не могу поверить, что провела в тюрьме две недели. Всего две, а чувство такое, как будто год.

Как же дико круто просто принять душ наедине с собой без посторонних.

Выхожу из душа в футболке и хлопковых трусиках с мокрой головой. Непривычно ходить по чужой квартире в таком виде. Зейд видел уже меня голой и делал более неприличные вещи, но я всё равно смущаюсь.

Карабинер осматривает меня с головы до пят с ножом в руках. Я застала его на кухне за разделыванием лимона. Хотела бы я знать, что у него в голове.

— Я хотела поблагодарить Вас за помощь. — Говорю искренне. Но я помню, что в столовой он даже не сказал утешительного слова мне. Моё самочувствие вряд ли его заботило.

— Я вроде бы сказал избавиться от тюремного дерьма. — не сразу понимаю о чём он. Провожу руками по футболке, разглаживая невидимые складки. — Трусы тебе тут не нужны.

Мужчина подходит ко мне и срезает трусики ножом. Они падают к ногам, и я интуитивно прикрываю руками сокровенное место. Становится неловко, холодно и… Мне неудобно, что там у меня всё неаккуратно. В тюрьме нет возможности ухаживать за собой. У меня даже ноги не побриты.

— Так лучше. — замечает хищно мужчина и меня бросает в жар от его тона. Зейд напоминает мне хищную птицу, кружит надо мной, выжидает, видит того, что я не замечаю.

Зейд провёл указательным пальцем по руке, очерчивая царапины и недовольно щурясь. Вокруг глаз залегли мелкие морщинки, предающие его взгляду грозности. Длинные чёрные ресницы подрагивают от напряжения. Поражаюсь выразительности взгляда, мужчина может физически задавить одним прищуром. Так мало слов и столько жизни в чёрных глазах.

Перед глазами возникают картины как Карабинер своими руками расправлялся с заключёнными без тени жалости. Вздрагиваю и отвожу взгляд, не хочу узнавать его с этой стороны. Не хочу испытывать на себе его гнев.

— Можно мне телефон? Я бы хотела позвонить родным. — Прошу Зейда, испытывая максимум неловкости от своего положения. С сегодняшнего дня я практически его рабыня.

— Например, кому? — Мужчина накрывает руками лоно поверх моих рук и скользит вверх ладонью, сминая живот вместе с футболкой. Жаркие языки пламени облизывают плоть, заставляя сердце учащенно биться.

— Ну, родственникам, друзьям. — Бессвязно бормочу, пятясь назад под напором руки. Мужчина впечатывает меня в стену, задирает футболку и жадно рассматривает грудь. — Они волнуется обо мне.

— М… Интересно. — Зейд ловит ртом сосок, жадно обсасывает и прикусывает. Я охаю, не сопротивляясь и позволяя ему делать всё, что он пожелает. Не могу воспротивиться. Ни физически. Ни морально. Мужчина стал развязнее, перестал себя сдерживать. Марина может и права на его счёт. Если захочет, переломит меня и никто не узнает. — Я думал ты одинокая сирота.

Слова пробегают током по коже. Я не говорила об этом Карабинеру. Информация не такая уж и секретная, но, если он узнал об этом, значит, пробивал информацию обо мне. Ему было интересно — кто я?

Карабинер замечает перемену моего состояния, ловит замешательство и усмехается.

— Родные могут быть не по