Есть еще один факт, из-за которого спорят историки, – письмо Конева к Жукову, о котором спустя годы рассказал Степан Кашурко, личный поверенный Конева. Именно ему в конце 1960-х годов маршал дал ответственное поручение – отдать письмо Жукову лично в руки. В нем, по словам Кашурко, Конев извинялся за свою речь на Пленуме 1957 года. Однако рассказ секретаря – единственное свидетельство того, что письмо все-таки было. Никаких документальных подтверждений этому нет.

Юрий Рубцов: «Они наверняка хотели найти контакты, это документально зафиксировано, они встречались. Может быть, они не горели какой-то особой дружбой друг к другу, но до конца своей жизни – Конев умер в 1973-м, а маршал Жуков через год, в 1974-м, – в принципе, оставались по отношению друг к другу в рамках правил».

Было это письмо или нет, никто точно не знает. Известно лишь, что у Конева действительно были причины для извинений перед Жуковым. Существует малоизвестный факт, что в самом начале войны Жуков спас Конева от верной смерти. В то время Конев командовал Западным фронтом, который располагался под Смоленском и обеспечивал оборону Москвы. Немцы прорвали оборону. Коневу грозил расстрел.

Юрий Рубцов: «Жуков прямо обратился к Сталину и сказал, что расстрел нового командующего ничего не даст, кроме того, что войска будут еще более деморализованы. И попросил направить Конева своим заместителем на калининское направление, отдаленное направление, где Конев мог бы осуществлять руководство войсками в должности заместителя главнокомандующего».

С того дня его карьера сложилась более чем успешно. Он защищал Москву, командуя Калининским фронтом, выиграл сражение на Курской дуге и, наконец, провел Корсунь-Шевченковскую операцию, за которую в 1944 году ему присвоили звание Маршала Советского Союза. Любопытно, что именно Жуков подарил ему собственные маршальские погоны.

Наталья Конева, дочь Маршала Советского Союза Ивана Конева, делится воспоминаниями: «Жуков прислал свои погоны, потому что к этому времени он получил маршальское звание. Я до сих пор храню эти маршальские погоны. Отец их поносил, конечно, на мундире. Они у меня лежат в коробке – такие поношенные уже, золотом не блестят».

Получив звание маршала, Конев стал вторым человеком в Красной Армии. Правда, он всегда мечтал быть первым. Но для этого нужно было превзойти великого Жукова. Зная амбиции обоих, Сталин пытался стравить их. В середине апреля 1945 года он вызвал их в Кремль.

Верховный главнокомандующий показал план Берлинской операции. По его замыслу, полководцы должны были наступать одновременно. Конев – с юга, а Жуков – с востока. Сталин провел разграничительную линию между 1-м Украинским и 1-м Белорусским фронтами. Карандаш остановился на городке Люббен, который находился в 60 км от Берлина.

Юрий Рубцов, историк: «Сталин начал сталкивать наших полководцев, на нездоровой основе пробуждать конкуренцию. Это свидетельство Жукова, это такое же свидетельство и Конева. Вероятно, для этого у Сталина были свои соображения. Многие полагают, что таким образом Сталин хотел возвысить себя, сделать так, чтобы в сознании миллионов победоносный финал войны ассоциировался бы с его именем, а не с именем кого-то из командующих фронтами».

16 апреля 1945 года. 5 часов утра. Войска Конева начали наступление на Берлин. Через три дня они уже стояли в 50 км от столицы Германии. А 1-й Белорусский фронт Жукова, который начал наступление одновременно с Коневым, был еще далеко. Он задержался на Зееловских высотах, где немцы держали оборону.

Через два дня войскам удалось прорваться, и они нагнали армию Конева. Солдаты, не зная о том, что свои же войска идут параллельно, начали стрелять друг в друга. И тут Сталин отдает неожиданный приказ Коневу: развернуть войска обратно – первым в Берлин должен войти Жуков.

Маршал И.С. Конев

Наталья Конева: «Когда войска 1-го Украинского фронта подходили к центру, был получен приказ отвести войска на новую разграничительную линию. Войска, пройдя туда с боями, должны были отступать».

Некоторые историки считают, что на пленуме 1957 года у Конева появилась возможность отомстить Жукову за Берлинскую операцию, и он ею воспользовался. С тех пор Иван Конев и Георгий Жуков, встречаясь в одной компании, даже не здоровались. Много лет спустя Конев пожалел о своем поступке и попытался помириться с Жуковым, пригласив его на свое 70-летие. Неожиданно для всех Жуков приглашение принял.

Наталья Конева: «Георгий Константинович в этот вечер пришел, и папа на самом деле очень волновался, кто придет, как все это будет. Он волновался, придет ли Жуков, и мы понимали почему – потому что долгое время они не общались…»

По словам очевидцев, Жуков так и не простил Конева до конца. А этот визит на день рождения был лишь благородным жестом со стороны маршала, не больше.

Маршал Победы так и не вписался в мирную жизнь. Жуков не любил органы Госбезопасности и посылал по матушке партийных работников. А все потому, что, блестяще владея инструментами войны, он постоянно пытался применять их в мирной жизни и всюду терпел поражения. С каким ликованием принимала Одесса маршала Победы в качестве командующего округом! Но когда Жуков решил избавить город от уличной преступности путем отстрела нарушителей порядка, Одесса умылась кровью, быстро возненавидела и прокляла маршала.

В Москве он тоже плохо приживался. Хитросплетения кремлевских интриг не понимал и презирал.

Виктор Суворов, бывший офицер ГРУ, в 1978 г. сбежавший в Великобританию, автор исторических расследований: «Большой театр, собрано все руководство Советского Союза… Жуков в это время номер два. Это был момент, когда Хрущев и Жуков делили власть в Советском Союзе. Жуков в правительственной трибуне, и появляется глава правительства и одновременно глава Коммунистической партии, т. е. человек номер один, и зал встает. Зал стоя аплодирует Хрущеву, и только Жуков сидит и внимательно рассматривает программку. Жена его толкает локтем, говорит: «Ну, ты хоть вид сделай!» Но Жуков не считал нужным даже делать вид».

Если верить томам «Воспоминаний и размышлений», написанным маршалом в годы его опалы на даче, до конца своих дней он считал, что поступал в то суровое время правильно: что показательные расстрелы очень хорошее средство для поднятия дисциплины, а солдатская жизнь в бою – всего лишь расходный материал.

Николаус Катцер, директор Германского исторического института: «Эйзенхауэр долго не мог прийти в себя, когда в 1945 году во время дружеской беседы Жуков рассказывал ему о своем методе преодоления минных полей. «Вначале, – говорил Жуков, – мы отправляли на мины пехоту. Она подрывается, а уже в освобожденный проход идут танки». Для американца это было непонятно».

Маршал Победы Георгий Константинович Жуков. Гений наступательных операций и самодур. Храбрый солдат и человек фантастического равнодушия к человеческой жизни. Таким он вошел в историю. Видимо, уже навсегда. И все-таки архив Министерства обороны хранит удивительный документ, который до сих пор по неизвестной причине содержится в секретном фонде. Я лично держал его в руках, поэтому цитирую почти дословно.