ссорах ни у кого не было ни малейшего желания. Толпа начала медленно и тихо расходиться. Аврора стояла посреди комнаты, вцепившись взглядом в дверь, и тяжело дышала. Никто не осмеливался посмотреть в глаза взбешенной имениннице.

Я не понимал, почему никто не хотел поддержать ее. Ведь это же были ее друзья…

Сквозь ярость Авроры я ощущал ее беспомощность. Она ужасно хотела, чтобы ее кто-то успокоил. Но Аврора молча наблюдала краем глаза за тем, как люди покидают квартиру. Она была слишком гордой и дикой, чтобы признаться в том, что ей нужна помощь.

Я видел в ее сапфирах боль, которую она с усилием скрывала и из последних сил сдерживала себя. Когда же ушли все, кроме меня, Аврора опустила плечи и разжала кулаки. Она и не заметила того, что я остался.

Я бы почувствовал себя каким-то подонком, если бы она опять начала плакать при мне. Поэтому я решил подать голос.

— Почему ты так жестоко обращаешься с близкими? — неуверенно спросил я.

Она дернулась и опять вся напряглась. Нужно было сказать что-то другое, более мягкое, но в тот момент на ум больше ничего не пришло.

— Черт! Что ты здесь делаешь? — Аврора произнесла это со злостью, сквозь которую я услышал страдание. Она закрыла лицо руками.

— Извини, не хотел напугать.

Девушка стояла как статуя, словно боясь пошевелиться. Я подошел чуть ближе и спросил: «Мне уйти?».

Она молчала. Мое сердце затрепетало от того, что это могло означать только одно — Аврора не хотела оставаться одна. Пусть даже ей сейчас нужен был не конкретно я, но все равно она нуждалась хоть в ком-то.

Аврора вытерла глаза, на которых тушь размазалась еще больше. Но это не испортило ее. Я всегда видел ее сквозь всю эту косметику и дорогую одежду. Я бросил взгляд на мокрое плечо Авроры. Сквозь белую ткань стала видна родинка.

— Красивое у тебя имя, — хрипло произнесла она.

Ее взгляд был прикован к полу, на котором расположились белые осколки.

— У тебя еще красивее, — растерянно ответил я.

И тут она произнесла слова, которые навсегда разрубили мою жизнь надвое. Они определили судьбу, так как на ее тихий вопрос: «Ты меня любишь?» я не мог ответить никак иначе, как «безумно». По сути, даже мой ответ был не важен. Эти три слова сами по себе изменили мое существование, перенаправив его в другое русло. Именно с них началось настоящее мучение. Раньше я страдал от того, что не обладал желаемым, а теперь буду страдать совсем по-другому.

— Тогда, поцелуй меня уже наконец, — как во сне услышал я ее голос.

Она стояла не двигаясь. Казалось, даже не дыша. Я безвольно подошел к ней и боязливо поднял ее лицо. Оно было мокрое от слез, так же, как и ее губы. Наш третий поцелуй не был похож ни на что иное. Аврора была пьяна, но теперь прекрасно понимала, что делала.

Повалив меня на пол, она впилась в меня своими алыми губами. Даже боль от вонзающихся в спину осколков не остановит меня сейчас.

Глава 7

Какой же восторг меня охватил, когда я проснулся рядом с ней! Вчера это казалось плодом моей фантазии, но на трезвую голову я до конца поверил, что все совершенно реально.

Моя теперь уже по праву любимая спала рядом, свернувшись калачиком. Одеяло еле укрывало ее. Темные волосы беспорядочно лежали на подушке. Я боялся пошевелиться, поэтому просто смотрел на то, как она дышит. Воспоминания о вчерашней ночи волной накрыли меня, от чего по всему телу пробежали мурашки. Я с упоением думал о том, с какой страстью она меня целовала, и никак не мог поверить своему счастью.

Не выдержав, я приблизился к Авроре и вдохнул запах ее волос. Неизменный аромат ванили наполнил мои легкие.

Я решил тихо выбраться из кровати и сходить в душ. Обмотавшись одеялом, я тихо прошел в ванну. Не знаю, в какой момент мы заснули, но точно помню, что никто из нас перед сном не умывался. Об этом я вспомнил, когда взглянул на себя в зеркало. Красные смазанные пятна были у меня на губах и шее. Улыбка сама собой появилась на моей помятой физиономии. Снимая с себя одеяло, я ощутил колющую боль в лопатке. Обернувшись и заглянув за плечо, я увидел в зеркале, что вся моя спина была в мелких порезах. В основном раны были небольшие, но под лопаткой, там, где болело больше всего, был виден маленький белый осколок. Он торчал прямо из кожи в окантовке из запекшейся крови. Удивительно, что я всю ночь проспал, не замечая его. Еле как вытащив его, я подумал о том, что неплохо было бы чем-нибудь обработать рану. Придется позже попросить об этом Аврору, так как я сам не смогу этого сделать. Неуверенность снова появилась где-то в самых отдаленных чертогах моего разума. Я испугался того, что мне нужно будет просить ее хоть о чем-то. Будто она сбежит, стоит мне хоть как-то озадачить ее.

Чем ближе была ко мне Аврора, тем неувереннее я чувствовал себя. Это был какой-то парадокс. Я добился этой девушки, почему же тогда я до сих пор ощущаю себя ничтожеством рядом с ней?

Я вошел в душевую кабинку. Мне было жалко смывать с себя частички Авроры, но предстать перед ней потным и грязным не очень-то и хотелось. Рану защипало от мыльной воды, но я снова улыбнулся, вспомнив, отчего она у меня появилась.

Аврора уже не спала, когда я вышел из ванной, обмотанный все тем же одеялом. Дуратские мысли стали лезть мне в голову. А вдруг она это сделала только назло Маркусу? Или вовсе не помнит ничего? Я испугался, что девушка начнет сейчас ругаться и кричать, от чего у меня все сжалось внутри.

— Привет, — чуть хрипло сказала Аврора.

Камень с грохотом упал с моих плеч. Она смотрела на меня чуть открытыми глазами. Кто-то явно выпил вчера слишком много.

— Привет, — с неловкостью ответил я, не зная, стоит ли мне одеваться или снова лечь в постель.

— Хорошая идея, надо бы помыться. А то чувствую себя так, будто всю ночь вагоны разгружала.

Аврора встала с кровати и медленно потянулась. Ее совсем не смущало то, что она была абсолютно голая, в то время как я стыдился стоять перед ней даже в одеяле. Пройдя мимо и даже не взглянув на меня, она зашла в ванную. Я стоял на месте, слушая шум