рядом жестоких политических убийств. Например, видных кадетов Герценштейна, Иоллоса и «трудовика» Караваева и даже прославились неудачным покушением на Витте. Правда и сами члены СРН были хорошо так пощипаны большевистскими боевиками, те особо не выбирали методов и были скоры на расправу. О том, как обстоят дела у союза сейчас, Протопопов подробно не знал (дерьмово видать дела обстояли, раз ни слуху, ни духу), но был не прочь послушать старика с пышной белой бородой, вышедшего в центр зала под аплодисменты, в котором сразу узнал Римского-Корсакова. Этот дедушка, будущий активный участник Белого движения и нынешний член Госсовета, славился своей непримиримой борьбой по уничтожению революционных банд и агитаторов против России. Помимо пышной и причудливой бороды, у Александра Александровича была выверенная осанка и совершенно убийственный взгляд в стиле «убью и закопаю».

Протопопову стало понятно сразу — этот не остановится ни перед чем. И ни перед кем.

Суровый дядька.

Послушаем.

При появлении Римского-Корсакова народ сразу притих, как по щелчку. Он кашлянул в кулак и заговорил, поведав, что движение русских людей испытывает системный кризис, из которого настало время выбираться общими силами. С каждым сказанным словом Александр Александрович распылялся и краснел. А потом начал махать одной рукой, а на другой загибал пальцы.

— У нас есть две основополагающие проблемы, которые обуславливают системный кризис нашего патриотического движения и без решения которых, наша деятельность становится невозможной! — говорил он охрипшим и прокуренным голосом. — Первое, правительство запрещает наши съезды! Ладно бы съезды, частные совещания и те находятся под запретом с недавних пор! Во вторых, у нас совершенно недостаточно средств на расширение патриотической работы! У нас нет денег господа, собственная власть продолжает урезать субсидии, тогда как наши оппоненты изыскивают средства у врага и их активность только увеличивается изо дня в день!

Второй укол, несомненно был направлен в лом числе в сторону Протопопова. Знал бы еще этот бородач о том какого рода статейка зреет в «Русской воли» от господина Амфитеатрова…

Александр Александрович продолжил, отмечая, что патриотическому движению следует собрать всю свою волю в кулак и проявить политическое мужество, чтобы снова засиять, как птица Феникс, восставшая из пепла.

— Опираясь на происшедшие перемены в высшем составе правительства, со всей ответственностью предлагаю. Во-первых, вновь ходатайствовать перед властью за то, чтобы нам было разрешено проводить как минимум частные совещания. Во-вторых, изыскать средства на расширения нашей, безусловно необходимой, патриотической деятельности. Для чего призываю создать особую комиссию, которая займётся решением данного вопроса на самых высоких уровнях. Членов комиссии необходимо выбрать безотлагательно!

Прямо на глазах Протопопова прошло голосование и в комиссию были выбраны депутаты Левашев, Замысловский и голова Одессы господин Пеликан, который по заверению Римского-Корсакова должен был приехать в Петроград в самое ближайшее время.

Протопопов, слушая выступление, наконец понял, отчего так «охотились» за ним правые. Похоже, что с помощью министра (ранее имея его поддержку), они рассчитывали получить нужные решения на самом верху.

Поэтому неудивительно, что закончив свою пламенную речь, Римский-Корсаков направился прямиком к министру. Хоть Протопопов и не припоминал, что у прежнего Александра Дмитриевича случались частые беседы с Александр Александровичем, можно было предположить, что старик хорошо осведомлён о прежних привычках министра. По крайней мере, никак иначе объяснить настойчивое и взбалмошное желание старика поцеловаться с Протопоповым, было нельзя.

Жмёт руку.

Лезет своими старыми, потрескавшимся губами в лицо министра.

Движение.

Захват за запястье.

Бросок.

И Римский-Корсаков плюхнулся на кресло, где только что сидел сам Протопопов.

— Вы присядьте Сан Саныч, видать переволновались после выступления.

— Так я поприветствовать вас хотел! Как мы всегда целовались поцеловаться, — изумленно произнёс старик, хлопая глазами.

— Раньше целовались, а теперь я только с женщинами целуюсь, — Протопопов дабы успокоить Александра Александровича похлопал старика по плечу и всучил тому чашку с чаем. — Угощайтесь. И вы, кажется, что-то мне сказать хотели?

В голове Протопопова всплыло, что прежний Александр Дмитриевич помимо обнимашек и целовавшек, сопровождал их таким странными словечками, как «мой милый». И министр аж поежился, захотелось даже вымыться хорошенько.

Римский-Корсаков очухался после такого «тёплого» приема. Чашку с чаем отставил на стол, не став пить — видимо уже пробовал раньше и тоже пришел к выводу, что чай у Маркова так себе.

Поднялся.

Не хотел разговаривать из позиции снизу вверх стало быть и желал использовать своё преимущество в росте. И прежде чем начать прокашлялся в кулак ровно так, как перед своим выступлением.

— Ну-с, начну с того, что мне неожиданно приятно обнаружить вас на нашей встрече людей, заинтересованных и болеющих за судьбу своего отечества, — начал он.

Теперь, когда они стояли, Римский Корсаков, мужчина высокий и, несмотря на возраст подтянутый, смотрел на щуплого Протопопова сверху вниз.

— Как вы находите мое выступление?

Протопопов напротив, желая нивелировать преимущество старого боевика в росте, опустился в кресло и перекинул нога на ногу.

— По какому вопросу вы были так настроены встречи искать? — спросил Протопопов. — Надо полагать, что вы звали меня не ради приятностей и любезностей? Говорите прямо и не портите впечатление о себе.

Их взгляды столкнулись. Оба смотрели так, что собеседник невольно отводил глаза. Один боевик этого времени, у него руки по локоть в крови политических оппонентов. Другой боевик времени, которое наступит сто лет спустя. И никто не хочет уступать в этой битве взглядов. Протопопов чувствовал, как Римский-Корсаков своим взглядом буквально выворачивает его наружу, но взгляд не отводил. И Александр Александрович тоже, вцепился, как питбуль натурально.

Неизвестно сколько бы длилась вот такая дуэль, если не подошедший Марков.

Видя, что оппоненты сверлят и уничтожают друг друга глазами, Марков запнулся на полуслове, понимая, что крайне не вовремя подошёл:

— Алекса… — Николай Евгеньевич, как человек прозорливый, быстро нашёл выход и указал на чашки чая, стоявшие на столе. — Может вам господа чайку освежить? Кипяточек подлить?

— Не стоит.

И Римский-Корсаков, и Протопопов обернулись на Маркова единовременно.

Тот пожал плечами коротко и удалился, так и не сказав для чего приходил.

— Я скажу прямо, Александр Дмитриевич, — Римский-Корсаков вернул на Протопопова взгляд, но теперь в нем не было прежней железной хватки.

Пощупали друг дружку.

Нагляделись.

И хватит.

— Нам надо держаться вместе, как мы и обусловливались, — заявил Александр Александрович. — Времена нехорошие настали, как вам известно и без меня. Заразу хотят в головы людей подселить, размножить и убедить в том, что Россия и все русское — непотребно и должно быть уничтожено на корню. И вместо того чтобы разворошить гнездо гадюк, находятся люди, именуемые себя истинными патриотами, кто этих гадюк подкармливает и гладит по головке.

— А вы