внутренней волей. Люди хотят быть теми, кем были до того, как данные сделали их такими, какие они есть. В одних случаях это можно точно определить посредством рассуждений. В других следует найти упущенную деталь: неточно измеренный параметр, ошибочный критерий или что-то в этом роде.

Он остался наедине с мутным хороводом данных. Никакой ясности. Никаких разграничений. Никакого смысла. Ему до смерти хотелось рассказать это все Мэй, посоветоваться с ней. Но на его звонки по «Сигналу» никто не отвечал, а значит, придется ждать до трех ночи.

– Мистер Ману, – прозвучал у него за спиной голос.

Он узнал его – Хрисанфос из полицейского управления Миконоса.

– Да?

– Вам придется пойти с нами.

– Вы… вы меня арестуете, что ли?

– Беллас хочет что-то вам показать.

30

К больнице в Ано-Мера ехали по той же дороге, по тому же переулку с невысокими домиками. Только теперь, посреди ночи, никто не встречал их у входа. Хрисанфос, под глазами у которого уже залегли глубокие тени, топал рядом с Маносом, думая только о том, как бы поскорее исполнить приказание и поставить точку. В полном соответствии с предсказанием охота на массажистов завершилась полным фиаско, обсуждать которое ни у кого не было ни малейшего желания. Ночной дежурный, мужчина-санитар, провел их через комнату ожидания в хирургический кабинет, заполненный оборудованием и инструментами. Щурясь от резкого света, Манос разглядел офицера Белласа, который движением головы подозвал его к себе.

– Манос! – весело позвал он. – В Китае выпивка под запретом, а?

– Я живу в Сингапуре, – сказал Манос, – там всё под запретом.

Следующим в поле зрения попал Стевис, выполнявший какую-то процедуру над женщиной, лежащей на спине на операционном столе. Едва взглянув в его сторону, он коротко выдохнул:

– Что за?..

Женщина лежала, рассеченная, как форель на льду на рыбном рынке. Продольный разрез начинался от гортани и проходил через грудь и живот к безволосому лобку и приоткрытым, словно плавающая в белом вине устрица, половым губам. Тяжелую цепь убрали, оставив лишь тот ее участок, что проходил через горло и рот. Погрузив руки в грудную полость, Стевис осторожно пошевелил ими, как будто пытаясь расширить пространство, не повредив при этом грудную клетку.

– Возможно, вы не вспомните об этом, когда проснетесь завтра, – начал Беллас, – но отныне вы официально работаете с греческой полицией. А значит, все, что вы видите и слышите, является конфиденциальной информацией.

– Я не работаю с полицией, – пробормотал Манос, зачарованно глядя в остекленевшие, безжизненные глаза Дженны Уилл. Очнуться его заставила вибрация телефона. Сообщение от Лены. «Приезжай в Каво».

– Вы базируетесь в Сингапуре, но работаете на Интерпол, – невозмутимо продолжал Беллас. – Греческая полиция является членом Интерпола с пятьдесят шестого года. Это мы платим за ваши суши-сеты и утку по-пекински.

– Рамэн[22].

– А? Что?

– Я люблю рамэн.

Беллас открыл рот, чтобы высказать какое-то мнение, но, подумав, снова его закрыл.

– Послушайте, мой департамент уже издал три отдельные директивы по обоим трупам, – сказал Манос.

– Думаете, я не в курсе? Нам нужна биографическая канва жертв, мы готовимся сделать заявление и выступить с предупреждение об убийце. Нам нужна информация и методология. Мы сделали запросы по каждому параметру!

– Да, но я все равно на вас не работаю.

Произнеся это с непоколебимой уверенностью и твердостью, Манос поднял глаза и увидел Стевиса, который, держа в обеих ладонях нежное сердечко Дженны, искал глазами, куда бы его положить.

– Ради бога! – вскрикнул, побледнев, Беллас.

В последнюю секунду Манос успел схватить контейнер для мусора, и его тут же вырвало. Из контейнера поднялся едкий запах алкоголя и мяты. «Что, черт возьми, они подмешивают в напитки в этом треклятом клубе»?

– Виноват! – извинился Стевис. – Кажется, у меня кое-что есть.

– Просто… просто дай нам минутку… – выдохнул Беллас и быстро кивнул Хрисанфосу, который все это время маялся в углу. Выйдя ненадолго, он вернулся со стаканом холодной воды для Маноса.

Беллас еще раз перевел дух и жестом предложил коронеру накрыть тело зеленой хирургической простыней. Они увидели достаточно. И теперь знали Дженну от и до.

– Учитывая значимость и характер этих убийств, – продолжал Беллас, – я связался с Афинами и попросил обратиться за помощью в Интерпол – по форме ГОР. В последнее время у меня трудности с аббревиатурами. Но вы же знаете, что это такое.

Конечно, Манос знал. Группа оперативного реагирования. Сейчас это следовало бы назвать иначе – ВОЗ.

Ваш отпуск закончился.

Теперь, когда тело Дженны накрыли простыней, из своего угла вышел похожий на зомби Хрисанфос.

– Афины также попросили, чтобы команду возглавил человек, хорошо знакомый с островом. Такой, кому не требуется инструктаж. Кого не надо вводить в курс дела. Мне не нужен ни Мигель, ни Чой Чо. Мне нужен Манос Ману.

– Но я не оперативник! Я… – простонал Манос, хватаясь за мусорный контейнер и борясь с очередным позывом к рвоте, – специалист по обработке данных…

– Тем лучше! Завтра ваше начальство сообщит вам, что отпуск прерван. Теперь вы – главный администратор и координатор группы реагирования, расследующей два убийства, серию. Начиная с завтрашнего дня вы фактически становитесь нашим боссом.

– Я откажусь… – попытался протестовать Манос, но это прозвучало неубедительно.

– Знаете, вам еще многому предстоит научиться, – вкрадчивым голосом продолжал Беллас. – Завтра ваша новая команда и вся полиция Миконоса будут ждать вас в отеле «Сан-Марко» в Хулакии. Вместе с этими профессорами криминологии и прочими чокнутыми знахарями. Вы представите свой план по поимке этого гребаного психа, который кончает на якоря. Девять утра устраивает?

Удар был сокрушительный. «И зачем только я отправил в Сингапур этот чертов отчет?»

На лице Белласа проступило выражение плохо скрываемого торжества.

– Ну, довольно формальностей. – Он повернулся к коронеру. – Что там у вас, док?

Стевис высоко, чтобы все видели, поднял руку в хирургической перчатке. В пальцах он держал тонкую стальную нить.

31

Воздух гудел от предвкушения. Два миллиона путешественников стекались в рестораны и бары между Платис-Ялосом и Агиос-Стефаносом. Те, кому не хватило места там, обосновались за городской чертой, в Каво-Парадизо, на другой стороне острова. Пульсирующая под умелыми руками диджея, молодой девушки, музыка раскачивала несколько тысяч полуодетых гуляк, многие из которых впервые отправились в кислотный трип. Где-то среди них была женщина, накануне открывшая шестую ежегодную международную конференцию по криминальной психологии. Где она? Кто-то протянул ему выпивку. Якорь. Он выпил залпом. Лодка. Он заказал еще один. Лебедка. Его попросили заплатить. Сварка. Он заплатил. Буй. Его толкнули. Аэрозольная краска. Он толкнул в ответ.

– Остынь, друг, – прошептал кто-то ему на ухо. – Остынь…