Когда мы стали подниматься по довольно крутымступенькам к небольшому каменному дому, Влад положил руки на мои плечи и,остановившись, поцеловал меня в губы. Странно, но мне совершенно не хотелосьотталкивать его от себя, сказать ему, чтобы он ни на что не рассчитывал.Скорее, наоборот. Мне хотелось, чтобы это длилось как можно дольше, потому чтоот этого мужчины исходило особое тепло, магнетизм, а самое главное – мне с нимбыло тепло и надежно. Мой взгляд затуманился, и я стала целовать Вадима с такойстрастью, на которую только была способна. Когда наш долгий поцелуй все жезакончился, я слегка отстранилась и прошептала:

– Прости.

– Это ты меня прости.

– За что?

– За то, что не удержался.

– Знаешь, а мне понравилось. Ты если ещезахочешь, то не удерживайся.

Влад улыбнулся, взял меня на руки и понесвверх по крутой лестнице.

– Пусти.

– Не пущу.

– Но тебе же тяжело.

– Да нет. Мне даже очень приятно тебя нести.

Я ощущала непонятную и стремительную тягу кВладу и не могла ничего с ней поделать. Благородство этого человека действовалона меня с огромной силой, и я хотела верить в то, что оно искреннее. Японимала, что зародившееся во мне чувство не принесет никаких плодов, потомучто у меня завязывается курортный роман, а для того, чтобы получить от курортногоромана настоящее удовольствие, не нужно относиться к нему серьезно.

Влад донес меня до самого дома, поставил наноги и отдышался.

– Я же тебя предупреждала, что сама могудойти. Я не пушинка.

– Да все в порядке.

Посмотрев на темные окна дома, я с облегчениемвздохнула и подумала, как все-таки замечательно, что мне не придетсявстречаться со всей честной компанией и объясняться, как и зачем я здесьочутилась.

– Все твои уже, наверно, спят?

– Скорее всего. Девчонки рано встают, естьготовят и идут на пляж пораньше места занимать.

Открыв ключом дверь летней веранды, Владпровел меня внутрь и включил свет.

– Тут все очень скромненько, но жить можно.Проходи и чувствуй себя как дома.

Как только я подошла к дивану, то сразузаметила, что на нем кто-то спит. У меня даже не возникло сомнений, что кто-тозанял место Влада и спал, накрывшись с головой покрывалом, положив на головуподушку, чтобы не было слышно шума, доносившегося с улицы. Из-под одеялаторчала женская нога с ярко накрашенными ногтями.

– Влад, а почему ты мне сразу не сказал, чтоты не один здесь ночуешь? – спросила я безжизненным голосом. От чувстванеловкости я была готова провалиться сквозь землю. Дурацкая ситуация.

– Как не один? – Влад не сразу понял, к чему яклоню, и раздраженно сказал: – Вот черт, кто-то из девчонок здесь завалился.Выпили, наверно, много. Я же ясно всем сказал, что летняя веранда моя. Мы жевроде все места распределили.

Видимо, увидев висящую на спинке стула женскуюсумочку, Влад почувствовал себя крайне неловко и как-то виновато сказал:

– Сумка Маринкина, значит, Маринка тут спатьзавалилась. Точно, напилась. Вот зараза, и как ее только сюда угораздило спатьприйти.

– Возможно, она к тебе просто неравнодушна.Видимо, она хотела, чтобы ты вернулся и лег рядом.

– Что-то я не замечал, чтобы Маринка была комне неравнодушна.

– Мужчины многое не замечают в женщинах. Онихотят видеть только то, что им нужно. На все остальное они закрывают глаза.

Еще раз посмотрев на торчащую из-под покрывалаженскую ногу с довольно яркими ногтями, я опустила глаза и тихо произнесла:

– Ну, я пойду.

– Куда?

– Что ж мы здесь, втроем, что ли, ляжем?

– Да куда я тебя отпущу? На лежак, на море?

– Да ты не переживай, я не пропаду. Бог даст –еще встретимся.

Я была настроена крайне решительно и ужехотела уйти как можно дальше от этого дома, но Влад взял меня за руку ипопытался остановить.

– Ты куда собралась?

– Разберусь…

– Разберешься! Вот тебе сейчас по головегде-нибудь в темном переулке дадут, и будешь знать. Знаешь, сколько сейчаспьяных шатается. Ты же уже хороший урок получила – тебя ограбили. А сейчас ещене хватало, чтобы тебя еще и изнасиловали.

Последние слова прозвучали для меня какпощечина, я закрыла глаза и ощутила острую душевную боль. Перед глазами всплылтот злосчастный поезд. Милое общение… Шампанское… Ограбление… Изнасилование…

Увидев, что мое лицо исказила настоящая мука,Влад тут же взял мою руку и попытался перевести разговор в другое русло.

– Извини. Я что-то не то сказал. Пойми меняправильно: если я пригласил тебя к себе, значит, я несу за тебяответственность. Да я буду конченым гадом, если отпущу тебя ночью одну втемноту. Тем более, я прекрасно знаю, что тебе некуда идти.

– И что ты можешь мне предложить? Диван-товсего один.

– Я сейчас Маринку разбужу и в дом отправлю. Вконце концов, я сразу же эту веранду занял, и все со мной согласились. Никто невиноват, что Маринка напилась и кровати перепутала.

– Да неудобно как-то ее будить…

– Неудобно тебя ночью на улицу отпускать.

Влад подошел к дивану и со словами: «Маринка,вставай!» – скинул подушку на пол и откинул одеяло.

Посмотрев на лежащую на диване девушку, япочувствовала, как по моему телу пробежала судорога, и издала пронзительныйкрик.

То, что девушка была мертва, не вызывалосомнений. Она лежала с запрокинутой головой, ее перекошенное лицо было синевато-бледным,а в открытых глазах застыл ужас.

– Бог мой, Маринка! – Влад бросился к девушкеи попытался нащупать у нее пульс. Не сумев это сделать, он откинул безжизненнуюруку.

На шее девушки была отчетливо видна полоса,которая свидетельствовала о том, что жертва была жестоко задушена. На лиценесчастной застыла гримаса боли. На полу валялся кусок шнура. Влад поднял егои, остановив взгляд на девушке, дрожащим голосом произнес:

– Ее задушили этим шнуром.