Помню, сидела в комнате и смотрела на часы, надеясь, что в последнюю минуту она передумает. Как сейчас помню момент, когда поняла, что не успею на самолет. Я позвонила тренеру и сказала, что мама меня не отпускает. Он очень расстроился и попросил поговорить с ней, но она отказалась брать трубку. Боже, Сьюзан, у нее не было причин меня не отпускать! У меня были хорошие отметки, четверки и пятерки. Она просто хотела продемонстрировать свою власть надо мной… Она могла забрать у меня все, что хотела».

Некоторые матери получают извращенное удовлетворение, забирая у маленькой дочери то, что ей нравится. И как многие дочери контролирующих матерей с садистскими наклонностями, Саманта мечтала сбежать.

Саманта: «В средней школе я натренировалась собирать небольшой рюкзак со всем, что мне понадобится для побега. Я засекала время. Я должна была уметь собраться за десять минут. Не знаю, куда я собиралась идти, но мне нужно было верить, что я могу».

Однако настоящее избавление пришло, когда она стала старше, и ей даже не пришлось уходить из дома.

Такие дочери, как Саманта, часто «берут контроль в свои руки» и бунтуют, пытаясь увильнуть от строгих ограничений, правил и наказаний своей матери.

Саманта: «Моя мама думала, что может заставить меня сделать все, что ей угодно, но к девятому классу я поняла: реально контролировать она могла только мое тело. Первым спасением от нее стала возможность встречаться и спать с мальчиками. Мне приходилось выскальзывать из дома незаметно, но ради этого стоило рисковать. Я решила, что сама могу использовать свое тело для того, чтобы обрести чувство контроля над собой. Я тогда также начала пить алкоголь и прочищать организм. Долгое время я страдала булимией, живя под одной крышей с ней, а она не замечала этого, даже когда я совсем перестала есть и стала выглядеть как анорексичка.

Я училась в классе с углубленным изучением предметов и рано закончила школу, так что могла сбежать из дома. Но кажется, я провела немало времени в колледже, пытаясь себе навредить. Бо́льшую часть времени меня преследовало чувство вины и разочарования. Единственное, что помогало, – секс, алкоголь и травка. Искусственная чистка организма тоже была в тему. Часто мне хотелось просто умереть. Я ненавидела себя, я ненавидела свою жизнь. Однажды моя подруга, посещавшая встречи анонимных алкоголиков, предложила мне сходить с ней. И все изменилось. Если бы не она, я не знаю, что бы со мной было».

Печально, что многие дочери нелюбящих матерей, первый раз пробуя на вкус свободу, тут же все портят своим саморазрушительным поведением. Бунтарка обычно опускается в безуспешных попытках – будь то алкоголь, наркотики, еда, секс или все вышеперечисленное – доказать, что мать больше не контролирует ее. Если нам мешают, нас обижают и наказывают несоизмеримо тому, что мы натворили, огромное возмущение неизбежно копится внутри.

С этим возмущением справляться трудно и неприятно, но оно может стать катализатором перемен. Однако если это сильное чувство не получает правильного выражения, то оно может все уничтожить. Часто гнев переходит в депрессию, которая может развиться до такой степени, когда дочь готова на что угодно, лишь бы избежать внутреннего смятения чувств. Некоторые мои клиентки рассказывали, что подумывали о самоубийстве. Это круговорот гнева и отчаяния, который вполне может перейти во взрослую жизнь.

Саморазрушительный протест не является актом свободы, потому что бунтовщицы делают выбор, основываясь не на уверенности в себе и самоуважении. Они не могут быть по-настоящему свободны. Напротив, в их головах все еще звучат голоса их матерей, и они «выкаблучиваются» лишь для того, чтобы шокировать или расстроить их. Девочек никто не научил строить жизнь, отражающую их собственные желания. Ирония в том, что их матери все еще контролируют их.

Когда я вспоминаю контролирующих матерей моих клиенток, некоторые факты вырисовываются особенно ярко. Эти матери очень недовольны своей жизнью. Часто они сами росли с родителями, которые их контролировали и недооценивали. Возможно, их контролировали и подавляли мужья или начальники. Возможно, их значимость и свободу ограничивали, что вызывало внутреннее негодование, но полное бессилие что-либо изменить. За натянутой улыбкой кроются гнев, обида, печаль и разочарование. Без возможности проявить себя они чувствуют себя потерянными.

Какими бы ни были истинные причины желания контролировать, эти матери используют любую возможность для этого, принижая и критикуя вашу внешность, выбор учебного заведения, работу, партнеров, свадебные приготовления. Как и другие матери, не умеющие любить, контролеры умеют задеть все ваши уязвимые точки.

Но контроль, серьезно влияющий на вашу жизнь, исходит из манеры поведения, реакций и ожиданий, успешно внушенных вам вашей матерью, даже если вы полагаете, что смогли оттолкнуть ее от себя.

Если вы боретесь со стремлением во всем угождать другим, перфекционизмом, склонностью к агрессии, непротивлением чужому агрессивному поведению или с любой другой болезненной моделью поведения, упомянутой в этой главе, то позвольте вас заверить: это приобретенные привычки, и от них можно отучиться.

Мать не может научить дочь управлять своей жизнью, если днем закрывает дверь и заваливается в постель с пачкой «M&M’s» или валяется на диване «в отключке» в то время, когда надо собирать детей в школу. Она может «забить» на готовку, не заботиться о маленьких детях или не следить за собой. Дочери приходится брать на себя роль родителя, защитника и поверенного, потому что мать нуждается в материнской заботе больше, чем может дать сама, вне зависимости от того, в депрессии ли она, пьет, принимает наркотики или просто инфантильная.

Для маленькой девочки нет чувства мучительнее, чем понимание, что «с мамой что-то не так». А с этими матерями точно что-то не так.

Матери, нуждающиеся в заботе, часто уходят в свой мир, оставляя роль опекуна. Они могут присутствовать в доме физически, но в мыслях быть слишком далеко, чтобы заметить ваши достижения или вытереть ваши слезы разочарования. Вместо этого они целыми днями спят, жалуются, смотрят телевизор, пьют, а дочери, не знающие другой жизни, редко осознают горькую правду о том, что они сами недополучают материнской заботы.

Матери, о которых вы прочтете в этой главе, пропали без вести (ПБВ): они просто все бросили и направили всю свою энергию на собственное выживание, лишь изредка заботясь о благополучии дочери.

Многие дочери таких матерей растут с чувством огромной жалости к ним и с верой, что их собственная задача – «все исправить», причем любыми средствами. Девочки, вынужденно поменявшиеся ролями с родительницами, гордятся, когда их называют «такими взрослыми», «ответственными» и «не по годам умными». Но, по сути, их лишили шанса на здоровое детство.