Вспомним ключевое предсказание Патнэма о том, что снижение готовности к сотрудничеству, вызванное иммиграцией, распространится и на внутреннюю жизнь коренной общины. Главным источником проблем служит не то, что иммигранты и коренное население не доверяют друг другу, а то, что коренные жители теряют доверие друг к другу и потому прибегают к оппортунистическому поведению. Это разрушение препятствий, удерживавших коренное население от оппортунистических поступков, можно проследить на примере того, что случилось после инцидента с Дагганом. Протесты против его убийства дали метастазы в виде охвативших всю страну грабежей, в которых участвовали многие тысячи молодых коренных британцев. Они вели себя, насколько мы можем судить, совершенно аполитично. Общественные здания не пострадали от их действий. Мишенью погромов стали торговые центры: подростки выбивали в них витрины и радостно разворовывали стандартные аксессуары молодежной жизни. Этнический фактор также не играл в этих событиях никакой роли: по сути, подростки из числа коренного населения грабили магазины коренных жителей. Такое поведение со стороны коренной молодежи было беспрецедентным. В частности, оно объяснялось не столько культурными изменениями, сколько техническими новшествами: подростки, будучи особенно сведущими в цифровых технологиях, имели возможность координировать грабежи с помощью сотовых телефонов и собираться в количествах, обеспечивавших им безопасность. Реакция полиции тоже подверглась критике: если в деле Даггана полицейских обвиняли в чрезмерной агрессивности, то во время погромов их обвиняли в чрезмерной пассивности. Однако ответ полиции на криминальное поведение не столь показателен, как само это поведение. Данные грабежи можно с достаточным на то основанием рассматривать как признак сокращения социального капитала, накопленного коренными жителями.

Еще один возможный пример того, как «сверх-злодеи» уничтожают социальный капитал, можно усмотреть в реакции общин на гибель британских солдат в Афганистане. Их тела доставляются на британскую авиабазу, а дальше, согласно сложившейся традиции, гробы провозятся по городским улицам, вдоль которых выстраиваются местные жители с целью выразить уважение погибшим. Само по себе это служит отражением более широкого социально значимого соглашения о необходимости воздавать почести за героизм, проявленный на государственный службе. Британские солдаты, сражающиеся в Афганистане, набираются из всех слоев мультиэтнического британского общества, и потому один из погибших солдат был британским мусульманином. Один из членов его семьи выступил по телевидению, рассказав о храбрости покойного и о том, что его родные гордятся проявленным им чувством долга. Однако выступавший слишком боялся насильственных действий со стороны не большой, но воинствующей группы британских мусульман, и потому не называл своего имени и не раскрывал лица: зрители могли видеть лишь его темный силуэт на экране. К этому его вынудил страх перед «сверхзлодеями». Разумеется, этот страх вполне мог быть надуманным, но мы видим одну из причин, в силу которых социальный капитал столь уязвим для действий «сверхзлодеев»: им не нужно быть многочисленными для того, чтобы вызвать серьезные изменения в поведении.

Рассказы о конкретных случаях не могут заменить собой анализ; они служат лишь иллюстрацией к тому, что этот анализ пытается показать. Приведенным примерам можно противопоставить множество контрпримеров, демонстрирующих вклад, вносимый иммигрантами в социальный капитал коренного населения. Важным примером такого рода может служить карнавал в Ноттинг-Хилл, превратившийся в крупнейший ежегодный уличный праздник в Европе. Этот карнавал был основан афро-карибским сообществом, опирающимся на свои родные традиции, и сейчас в нем принимает участие множество людей из числа коренного населения. Уличные празднества представляют собой типичное проявление социального капитала, которому Патнэм придает такое большое значение.

Таким образом, имея дело с отдельными случаями, мы можем найти сколько угодно обоснований для любой точки зрения, которая будет нас устраивать. По этой причине подобный метод не годится для строгого анализа, в большей мере будучи орудием предвзятой пропаганды. Как антииммигрантское, так и проиммигрантское лобби смогут сослаться на достаточное число примеров, оправдывающих их позицию. Цель вышеприведенных историй, демонстрирующих видимое негативное воздействие иммиграции на социальный капитал, состояла отнюдь не в том, чтобы укрепить нашу аргументацию. Их задача сводилась исключительно к тому, чтобы наглядно показать читателю, что имеют в виду Патнэм и специалисты по теории игр, когда говорят о хрупкости сотрудничества.

Взаимное внимание и равенство

До сих пор мы говорили о взаимном внимании как об источнике доверия, в свою очередь, укрепляющего сотрудничество. Но взаимное внимание важно и для насаждения равноправия в обществе. Общество, не осуществляющее публичного перераспределения доходов, скорее всего, придет к крайнему материальному неравенству. Собственно говоря, к технологическим факторам, способствующим неравенству, в последние десятилетия, вероятно, присоединились социальные факторы. Становление информационной экономики, по-видимому, усилило ценность экстраординарных умственных способностей. Представители новой высокообразованной элиты стараются не допускать в свой круг посторонних не только на работе, но и в свободное время. Они вступают в браки друг с другом, а их потомство получает колоссальные преимущества в плане образования. Это приводит к снижению социальной мобильности: в наибольшей степени эта тенденция заметна в США и Великобритании, где государство прикладывает меньше всего усилий к тому, чтобы нейтрализовать данный процесс. Совсем не обязательно быть политиком левого толка для того, чтобы считать стремительный рост социального неравенства нежелательным явлением. Огромные различия в доходах снижают жизнеспособность общества. Рагурам Раджан, уважаемый и проницательный консервативный экономист, предполагает, что тупик, в который зашла американская фискальная политика, возможно, отражает скрытое противостояние между богатыми и бедными, составляющими большинство американского населения: численность среднего класса резко сократилась.

Таким образом, вызываемый технологическими и социальными факторами процесс углубления неравенства требует более активного перераспределения доходов. Его объективной целью является не осуществление традиционного лозунга левых сил о построении более справедливого общества, а более скромная и консервативная задача – предотвращение стремительного роста неравенства. Однако по сути, несмотря на возрастание потребности в перераспределительной политике, реальная политика поворачивается в противоположную сторону. Речь идет не только о тенденции к более низкому налогообложению доходов, но и о менее заметном явлении: многие товары и услуги, прежде предоставлявшиеся государством, теперь предоставляются посредством рынка. Майкл Сэндел произвел блестящий анализ этого процесса, с 1960-х годов вызывавшего сокращение роли государства и тем самым способствовавшего росту неравенства. Снижение налогов и расширение роли рынка отражают ослабление чувства принадлежности к единому обществу и еще сильнее усугубляют этот процесс.

Возможность проводить политику перераспределения обеспечивается наличием достаточного количества удачливых людей, готовых помогать менее удачливым. Поэтому требуется более внимательное отношение удачливых к неудачливым. Мы возвращаемся к концепции сочувствия: обладатели высоких доходов должны видеть в обладателях низких доходов таких же, как они, людей, только обделенных везением. Сочувствие проистекает из единого чувства идентичности. Важный способ насаждения единой идентичности – вовлеченность в систему взаимных обязательств.