засыпанное снегом, стынущее на морозе кладбище тоже когда-нибудь станет ему родным. Таро чувствовал, что и ему здешний пейзаж давно стал ближе, чем улица его детства, а в голове всплыла картинка: Нумадзу с женой на лыжной прогулке, довольные, в одинаковых вязаных шапочках.

Вокруг большого стола на колесиках, стоявшего на зеленом коврике, ели крабов, делали роллы с икрой, тунцом и лососем, взрослые пили пиво. Мивако, видно, уже давно не пила и несколько раз спрашивала Ниси, не покраснело ли у нее лицо. Дети были совершенно довольны: съев присланное из родительского дома Мивако мороженое, возбужденные приходом гостей, они принялись носиться друг за другом по комнате.

Харутэру и Юна с громким смехом бегали вокруг стола. Мивако встала и пыталась их урезонить, но дети не обращали внимания и, распалившись, гонялись наперегонки. Они преследовали друг друга, кружа по комнате, словно подхваченные водоворотом: «Стой! Не поймаешь!» — и уже не могли остановиться.

«И как им не надоест», — с легкой тревогой подумал Таро; вдруг ему показалось, что огромная комната с потолочными перегородками в индийском стиле сама начинает вращаться. Он заметил пристальный взгляд Ниси и вспомнил: «А, да, я должен опрокинуть стакан», и тут ему бросился в глаза несущийся на них Харутэру.

— Ах! — вскрикнул Таро.

В следующий миг Харутэру врезался в спину Ниси, и та от сильного толчка упала головой на стол. Не только ее стакан, но и другие стаканы, и тарелки посыпались с накренившейся столешницы, раздался звон бьющегося стекла. Харутэру, оседлавший Ниси, ничуть не смутившись, с воинственным кличем соскочил на пол. Позади уткнувшейся лицом в стол Ниси с растерянным видом стояла Юна.

— А-а! — раздался теперь вопль Мивако.

…Бросив взгляд на ее лицо, Таро понял, что имела в виду Ниси, характеризуя Мивако словами «прямо как ребенок».

Ниси медленно приподнялась. В ее левую руку вонзились осколки стекла. Рукав был засучен; на голой руке в нескольких местах выступила кровь. И на лице — кровь.

Подскочившая Мивако, увидев лицо Ниси, снова закричала. Харутэру и Юна как по команде заревели.

— Ничего страшного.

Ниси уцелевшей от порезов правой рукой вытерла кровь с левой щеки. Кровавый след, словно размазанная по картине краска, полосой протянулся к уху.

— Можно мне воспользоваться ванной комнатой?

Мивако, словно в шоке, переспросила:

— Что?

— Можно мне в ванную, смыть кровь?

— Да, да.

Мивако подчинилась было желанию Ниси, но у двери остановилась:

— Лучше бы в больницу.

…— Сначала в ванную. Во всяком случае, хоть раны промоем, — внезапно подал голос Таро.

Мивако несколько секунд стояла с бессмысленным видом, но потом пришла в себя:

— А, да. Я принесу что-нибудь переодеться.

Таро остановил ее:

— Сначала убрать: для детей это опасно. Я займусь Ниси.

Таро подумал, что для человека, который ради достижения цели готов на такие раны, сделаешь что угодно. Уже несколько лет у него не возникало желания кому-либо помогать. Сейчас же он чувствовал, что просто обязан это сделать. Таро подхватил медленно поднявшуюся Ниси, вывел в коридор и открыл дверь находившейся справа туалетной комнаты. Ниси показывала ему план дома, и он запомнил расположение комнат.

Они прошли между стиральной машиной и двумя раковинами — не такими, как в альбоме «Весенний сад», открыли узорчатую стеклянную дверь в глубине помещения. Таро нажал выключатель, и сразу же вокруг них возникло желто-зеленое пространство. Ниси увидела его целиком. Да, здесь ее окружала гамма цветов от зеленого до желто-зеленого. На стенах, на краях самой ванны пересекались, натекали одна на другую линии разного цвета, и сам воздух казался окрашенным в зеленоватый цвет.

В отличие от альбомного снимка, сейчас был вечер: из окна не падал свет. При электрическом освещении зеленый цвет плитки был менее ярким, чем на фотографии, которую Таро часто рассматривал. Он испытал легкое разочарование. Всего лишь ванная комната в чужом доме. С резиновыми мячиками, в которые играли дети, с раковинами, на которых наклеены картинки с персонажами мультиков, с выстроившимися в ряд простенькими бутылочками шампуня.

Ванная комната в доме, где в 2014 году живет молодая семья.

Ниси, забыв о впившихся в руку осколках, присела на край ванны и оглядывала окружающее их небольшое пространство. Губы приоткрыты, глаза за стеклами очков поблескивают: смотрит на воплотившуюся мечту. Кровь из раны на щеке подсохла, теперь это бурая царапина. Таро заметил на ее губах легкую улыбку. И вспомнил ее слова: «Мне повезло».

Ниси, увы, так и не сфотографировала ванную комнату с зеленой плиткой, хотя маленькая камера лежала у нее в кармане. Она забыла. Только запечатлела в памяти.

Вызвали такси, и Таро повез Ниси в больницу, где пациентов принимали круглые сутки. Ждать им пришлось довольно долго, но Ниси ни разу не пожаловалась на боль. Она была сильно возбуждена, без умолку говорила о мозаике в ванной комнате.

— Что же смешать, чтобы получить такой цвет? Может, акварель с акрилом? Вдруг да подойдет, чтобы передать такое. Как вы думаете?

— Я же не пишу картины…

— Ну да, конечно. Я не такой уж профессионал, но, думаю, в данном случае лучше не красить каждую плитку отдельно, а придать цвет всему интерьеру. Можно раскрасить и цветными карандашами.

— …как было на фотографии.

Ниси ничего не ответила.

Раздалась сирена скорой помощи: погрузили в машину и увезли пациентку на носилках. У стойки регистрации какой-то старик настойчиво бубнил одно и то же.

На руке раны у Ниси оказались глубокими: в трех местах наложили одиннадцать швов. На лице, к счастью, были только царапины — видимо, очки послужили защитой. Скулы в порезах, но обошлось без зашивания.

Ниси и Таро ждали счет, и тут появился муж Мивако. Таро впервые увидел Ёсукэ. Высокого роста, с правильными чертами лица и безупречными манерами. Ёсукэ прежде всего принес извинения Ниси и заплатил по счету. Потом отвез их домой на своей темно-синей машине немецкой марки. И Ниси, и Таро пришли в восхищение от того, как в ней комфортно. На следующий день семейство Морио в полном составе посетило Таро — с глубокими извинениями и благодарностями. Харутэру напряженным голосом произнес: «Извините», но головы так и не поднял; Таро, присев на корточки, погладил его по щеке.

Неделю спустя Ниси сообщила, что Морио раздают мебель и электроприборы, и затащила Таро посмотреть. Царапины на лице у нее почти зажили, через три дня обещали снять швы на руке. В доме у Морио Мивако угощала их горячими оладьями. Они были обильно политы кленовым сиропом. Таро хотел воздержаться от домашней выпечки, но перед