Потом мадам Боннэ направилась к Жозефине, которая встретила ее с удивлением, — служанка была одета в плащ и шляпку своей госпожи. Но та немедленно передала Жозефине записку. Анна просила подругу ничему не удивляться и сообщала, что позднее все объяснит сама, а пока умоляла об одолжении: мадам Боннэ должна была по ее расчетам провести у Жозефины около часа и потом вернуться домой. Жозефина кивнула и велела служанке провести гостью на кухню, где две женщины довольно сносно скоротали время за разговорами — у них нашлось много общих интересов и тем. Когда часы пробили четыре пополудни, мадам Боннэ поднялась, любезно распростилась со служанкой за теплый прием и поехала обратно.

Анна же с удовольствием окунулась в столь любимую ею стихию театра. С энтузиазмом, давно не испытываемым ею, она вместе с Варварой выбирала из вещей мадам Боннэ те, что собиралась надеть. Анна перемерила все принесенные служанкой платья и шляпки с таким расчетом, чтобы как можно достовернее походить на мадам Боннэ. Но потом все втроем сошлись на том, что лучше надеть блузу и юбку. Под них легче поддеть еще пару вещиц для того, чтобы придать фигуре новоиспеченной «мадам Боннэ» ее привычную плотность и небольшую сутулость. Потом Анна несколько раз прошла по комнате вместе со служанкой, шаг в шаг, чтобы освоить ее походку. Но лишь после того, как сделала это одна под придирчивым взглядом обеих женщин, нашедших ее игру замечательной, Анна решила, что готова.

Разумеется, ей пришлось взять с мадам Боннэ клятву, что та будет молчать об увиденном, но служанка к таким вещам оказалась привычной. Ей уже не первый раз приходилось содействовать хозяйкам в подобных делах, правда, прежде это были не столь знатные дамы. Но разве у богатых жен меньше поводов для поиска связи на стороне? Наверное, даже больше, потому как их мужья — и господин барон Корф не был, по наблюдению супругов Боннэ, исключением — грешат слишком частыми отлучками из дому, оставляя своих красавиц-жен с детьми и с подругой-скукой, от которой развивается мигрень и в мыслях поселяется озабоченность.

В любом случае служанка справилась со своей частью задачи. А Анна, между тем, была уверена, что и им с Варварой вполне удался этот нехитрый карнавал. Они несколько раз после того, как им удалось смешаться с толпой на рынке, останавливались в переулках и выжидали, не идет ли кто за ними, но все выглядело спокойно, и женщины смогли без приключений добраться до трактира «Жареный петух» на улице Каменщиков.

Это был старый дом, обветшавший и по углам пахнувший плесенью, снаружи темный и невеселый. Однако внутри он оказался довольно приличным и теплым. В трактирной зале ярко горел камин, за простыми деревянными столами сидели люди, явно рабочие из предместий, и что-то горячо обсуждали. Две вошедшие пожилые женщины, по-видимому, служанки, одетые чисто и просто, не обратили на себя их внимания. Анна даже незаметно улыбнулась: ей пошла на пользу гримировальная учеба в театре Ивана Ивановича. Стараясь как можно больше походить на мадам Боннэ, она сильно стянула волосы лентой (служанка носила гладкую прическу), а потом натерла их сажей и подседила местами белой пудрой. В результате вышло очень натурально — издалека и не отличишь от естественной седины.

Но все же сразу подняться в номер Анна не решилась. Какое-то время они с Варварой сидели за одним из столов в дальнем углу зала, исподволь осторожно наблюдая за посетителями трактира. Анна надеялась, что Владимир где-то здесь и подаст ей знак, но так и не смогла распознать его приметы ни в ком из споривших за сдвинутыми в ряд столами рабочих и не почувствовала его за личинами мирно попивавших вино мастеровых за соседними столами.

Наконец она решилась. Анна заговорщически кивнула Варваре и, наклонившись к самому ее уху, велела шепотом, чтобы та сидела тихо и ела свой суп, который Анна для отвода глаз заказала для них обеих, и в случае чего прикидывалась глухонемой. Потом Анна медленно встала из-за стола и направилась к лестнице на второй этаж, где находились комнаты, сдаваемые внаем. Поднявшись наверх, она прошла по слабо освещенному коридору, с трудом разбирая на дверях цифры, вкось и вкривь написанные мелом от руки. Найдя нужную, она отперла ее имевшимся у нее ключом и вошла.

Увы, там никого не оказалось. Анна с трудом сдержала вздох разочарования и огляделась — комната как комната, убогая и полупустая. Из мебели в ней находились только кровать да стул. Свечная лампа стояла на окне, тоже пыльном и маленьком. Поначалу Анна растерялась, но потом подумала и решила, что Владимир где-то задержался. Быть может, так же, как и она, проверяет, не следит ли кто за ним. «Мне надо набраться терпения», — сказала сама себе Анна, села на стул и замерла в ожидании.

Сколько времени она провела в комнате, Анна не знала. В какой-то момент время ускользнуло от нее, и Анна погрузилась в тревожную дремоту, подобную той, в какой пребывала, когда сидела у изголовья заболевшего Ванечки и молилась о его выздоровлении. В такие минуты она как будто раздваивалась — ее тело, уставшее от напряжения, куда-то уплывало, убаюканное усталостью, а душа бодрствовала и откликалась на все вздохи и стоны ослабевшего от болезни мальчика.

Вдруг Анна очнулась, словно почувствовала чье-то присутствие.

— Кто здесь? — тревожно спросила она, но ей никто не ответил.

«Наверное, пригрезилось», — подумала Анна, стремительно встала и поняла, что уже довольно темно. Она подошла к окну, нашла на подоконнике коробку со спичками, сняла узкую стеклянную колбу с железной подставки и собралась зажечь свечу, как вдруг услышала чей-то голос у себя за спиной, «Пожалуйста, не зажигайте», — и от неожиданности выронила колбу. Грубое стекло с глухим стуком ударилось об пол и покатилось в угол.

— Кто вы? — воскликнула Анна — голос явно не принадлежал Владимиру, но, тем не менее, показался Анне знакомым. Вот только где она его слышала?

— Умоляю вас: не шумите и не проявляйте излишнего беспокойства, — сказал незнакомец. — Нас не должны здесь видеть и о нашей встрече никто не должен знать.

— Нашей? — искренне удивилась Анна.

Она немного успокоилась: судя по тону, мужчина в комнате был сильно встревожен и не меньше ее опасался огласки.

— Знаю, вы ожидали найти здесь совершенно другого человека, — незнакомец как будто извинялся перед нею. — Простите, что был вынужден прибегнуть к обману, но вы напрасно надеетесь увидеть здесь своего мужа. Он не придет.

— Но как же… — прошептала Анна, чувствуя, что сердце лихорадочно забилось в груди. — Это был его почерк, я не могла спутать его ни с чьим чужим.

— Эту записку написал и послал вам я, — вздохнул мужчина. — Я каллиграф, и для меня не представляет большого труда имитировать любую руку. Мне достаточно видеть текст, написанный другим человеком, а у меня был образец почерка барона Корфа.

— Так вы все-таки пришли от моего мужа! — обрадовалась Анна.

— И да, и нет, — мужчина подошел к ней, и Анна стала различать его силуэт.

Мужчина был среднего роста, худощавого телосложения и, если судить по голосу, еще довольно молод.