Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Дома она закрылась в ванной и дала волю слезам. Она плакала по отцу так, как будто хоронила его. Она оплакивала свое счастливое детство, те радостные мгновения, которые навсегда останутся с ней, но уже никогда не повторятся. Через час она вышла совершенно спокойная, с сухими глазами и красным носом. Младшие сестренки внимательно следили за ней и по первому же жесту направились в свою комнату.
Лена не скрыла от сестер ни единого слова из разговора с отцом.
– Что ж, так случилось. Будем жить дальше. Нам теперь надо изо всех сил поддерживать маму, не давать ей грустить и огорчаться. Давайте поклянемся, что никогда не бросим маму, – и они дали эту клятву.
«Как хорошо, что папа решил уехать. Им не надо сейчас с мамой видеться, она будет только расстраиваться и плакать, или, не дай Бог, начнет еще пить, как некоторые тетки во дворе, которых мужья бросили. Вот бы и нам тоже уехать куда-нибудь подальше отсюда. Знаю, сейчас начнутся разговоры во дворе типа: „Бедные дети, несчастная Люда, козел Борька“! Не хочу все это слышать! Мама говорила, что скоро приедет дядя Володя с тетей Надей. Хоть бы уж поскорее. Я так соскучилась! Дядя Володя нам обязательно поможет, он что-нибудь придумает, и маме сразу станет легче. Он всегда нас выручает, – писала Маришка в своем дневнике. – Когда я выйду замуж, я никогда не позволю, чтобы мой муж ушел от наших детей. У меня будет самый красивый и умный муж на свете, он будет любить меня, и мы доживем до глубокой старости вместе. У меня будет самая крепкая и дружная семья. И мамочка будет жить с нами».
Глава седьмая. Междугорск, наши дни
У Никиты Глушкова сегодня снова намечался «бегучий» день – необходимо было побеседовать с бывшим мужем погибшей и бывшей женой Андрея Моргана. А потом еще заскочить в автоцентр «Транс-авто», где Марина Морган, тогда еще Терехина, проработала много лет. Следствие заинтересовалось личностью погибшей и, хотя Никите совсем было не понятно, для чего все это, к своей работе он относился педантично и ответственно.
Александр Терехин оказался мужчиной высоким, широкоплечим и, как все сильные люди, спокойным до безобразия.
– Что я могу сказать о Марине? Ничего особенного. Что касается личного… Обида у меня, конечно, на нее, – Терехин закурил сигарету. Они беседовали во дворе комбината обогатительной фабрики – Терехин сегодня работал, и покинуть рабочее место не имел возможности – пришлось ехать к нему, договариваться с начальством и вот теперь беседовать на свежем воздухе, в окружении рябин. – Мы прожили вместе почти двенадцать лет, как я думал, душа в душу. А оно вон как оказалось… Я тяжело переживал наш разрыв. На тот момент, если б не Аленка, меня, может, уже и на свете не было. Знаете, для меня никогда даже не возникал вопрос, что будет, если я встречу другую женщину. Я в принципе не представлял рядом с собой никого, кроме Марины.
Мы ведь с ней в какой-то степени родственники. Моя родная тетка, Надежда Федоровна, родная сестра моего отца, замужем за ее родным дядькой, Володей Тимошенко. Тетка нас и познакомила, она же нам свадьбу организовала. Какой она была? Хорошая хозяйка, покладистая, мы не ссорились почти, но многое она в себе держала. Дневник вела, было дело. Раз как-то нашел его – случайно вышло – ну, и прочитал. Долго пребывал в шоке.
– Что вас так поразило в этих записях?
– Злость. В них было столько ненависти, неприкрытой злобы, особенно в отношении тех людей, которые, как она думала, мешали ей жить, двигаться вперед.
– Например? У нее были враги?
– Да нет же, больше надуманное. Ну, вот новую жену отца своего она ненавидела – считала, что та разрушила их семью. Писала о ней такие гадости, читать было противно. А ведь, насколько мне известно, мамаша ее, теща моя бывшая, сама слабость имела к чужим мужикам, из-за чего они, собственно, и расстались.
– Скажите, – Глушков быстро строчил слова в протокол, – а вы знали об увлечении Марины Борисовны религией, что она посещает религиозные собрания?
– Пока мы вместе жили, я у нее склонностей таких не замечал. Да и про секту эту мы с Аленой недавно узнали, чисто случайно. Подруга задушевная моей бывшей, Света Беленцова, взялась было тут проповедовать. От нее и узнали, что Маринка там же. За детей страх был, что затянут в свои сети. Узнавали у них все, расспрашивали. Я тогда хотел их даже к себе забрать, но, в принципе, особо не настаивал.
– А после развода как складывались ваши отношения?
– Ну, какие могут быть в нашем случае отношения? Знаете, был период, когда я ждал ее возвращения, потом она твердо была намерена вернуться, даже детям говорила об этом, учила их, что надо делать, чтобы Алену выжить из дома. Они по наивности детской все нам и рассказали. А потом я официально женился, она замуж вышла, дети родились – и все. С дочками иногда вижусь, созваниваюсь, а с ней только в самом крайнем случае. Ничего не хотел знать об этом человеке.
– Понимаю, что вопрос вам покажется странным, но все же задам его, – Никита немного помялся для проформы, чтобы выдержать театральную паузу. – Как вы думаете, в чем могла быть причина гибели вашей бывшей жены и кто, по-вашему, мог желать ее смерти? – Терехин замолчал, призадумавшись.
– Здесь я вам не помощник, – пожал он плечами, – я ведь не знаю, чем она жила в последнее время. Может, ей любовник шею свернул, может – его жена, а может, муженек дорогой раскодировался и показал свое истинное лицо. Вариантов тут много, но ни к одному из них я вам не подхожу. Мне совершенно безразлично, как она жила, отчего умерла, и кто в этом