«Папочка, — говорила крошечная Аня, — в гардеробе Худое привидение». Настоящее, невымышленное привидение отступило и растворилось за растопыренными сучьями.

— Ты здесь? — донеслось из телефона. В салоне играл свинг. — Алло?

— Да, здесь. Как Аня?

— Напугана.

— Ждите меня.

Он бросил мобильник на сиденье. Минуту разглядывал черный неприветливый лес. Адаптировался в этом новом — а на самом деле древнем — мире, где из нарисованных помадой дверей выползали костлявые чудовища.

Не бред. Не сон. Не дурная шутка.

Пиковая Дама существует.

— Хорошо же, — процедил Антон, сдавая назад и разворачивая «вольво».

Деревья за окнами мелькали, как слайды свихнувшегося диапроектора, как картинки на вогнутой поверхности крутящегося зоотропа.

* * *

Во дворе мигали проблесковыми маячками служебные «приоры». Отсветы скользили по ребристому цинку ограды. Полицейские беседовали с продрогшими пенсионерками.

Антон не знал Матвея, зато знал Чижика. Безвредный остолоп, вся жизнь впереди…

А Аня? Она — следующая в списке? И что это за список? Накарябанные задом наперед имена смертников: «ашас», «яна»…

Полицейский в дождевике преградил дорогу, потребовал документы. Полистал паспорт, вернул, когда из подъезда выбежали Марина с дочерью.

Аня обняла отца — впервые за долгое время. Он вспомнил, как взял ее на руки в роддоме, и сердце заныло. Теплая беззащитная девочка дышала ему в грудь, хваталась за одежду.

— Все хорошо, — сказал он. — Я никуда не уйду.

— Пап, это она. Я знаю.

— Все хорошо, — повторил Антон.

Чмокнул Аню в макушку, посмотрел на приблизившуюся Марину.

— Это же чушь, — сказала бывшая жена, терзая сумочку. — Объясни ей.

— Садитесь в машину, — скомандовал Антон.

— Зачем?

— Переночуем у меня, а там разберемся.

Он махнул в сторону «вольво». Сам направился к подъезду.

— Куда ты? — испугалась Аня.

— Садитесь в машину, — не оборачиваясь, крикнул Антон. — Я сейчас.

Из лифта пропало зеркало, и Антона это устраивало. Не хотелось видеть своего клона, навечно застрявшего за грязным стеклом. Он вдавил кнопку, и кабина поехала вверх. На полу Антон приметил треугольный осколок. Выходит, зеркало разбили. Кто-то из спектрофобов? — так мысленно он обозвал компанию Ани. Теперь и он был в их числе. Посвященный. Тот, на кого положила глаз щелкающая ножницами нечисть.

Мог ли затравленный Чижик свести счеты с жизнью? Он даже малодушно обрадовался, узнав, что Пиковой Даме нужна Анька. Или уже дома узрел нечто такое, что заставило броситься в пропасть? В многоэтажную бездну…

Осколок отражал лампу под потолком кабины. По треугольнику ползала муха. Антон наступил ботинком. Убрал подошву. Муха упорхнула вниз, в глубины осколка.

«Твои фокусы, тощая дрянь?»

Лифт выплюнул пассажира на десятом этаже. Тени бродили по лестничным клеткам, в пролетах выл ветер.

Антон позвонил. Металлическая дверь приоткрылась. Катя глянула в щель, закрыла дверь и сняла цепочку.

«Молодец, осторожничает».

Лифт, гудя, пошел вниз. Где-то залаяла собака.

Катя распахнула дверь. В атласном халате на голое тело — Антон старался не опускать взор на взгорья грудей. В присутствии Кати Антон странно тушевался.

— Прими мои соболезнования.

Катя посмотрела Антону через плечо, будто выискивала что-то в полутьме подъезда.

— Я последняя с ним разговаривала.

— Считаешь, он…

— Покончил с собой? — Катя фыркнула. — Он светился от счастья. Я поцеловала его в щеку. Здесь, на этаже. — Девушка коснулась припухших губ. — Ты знал, что он был влюблен в меня?

«А какой бы пацан в тебя не втюрился?»

Вслух Антон сказал:

— Мы уезжаем на дачу.

— О! — Лицо Кати вытянулось. — Стало быть, поверил.

— Творится какая-то фигня.

— Убийственная фигня.

— Как бы там ни было, поехали с нами.

Катя покачала головой.

— Не поеду.

— Тебе может грозить опасность.

— Поздняк метаться.

— Собирайся, и…

— Нет, — перебила Катя. — Тетка скоро приедет. А вам — хорошей дороги.

— Постой. — Антон сунул ногу в уменьшающуюся щель, придержал дверь. — Запоминай, — он продиктовал адрес.

— Ну, запомнила, — безразлично сказала Катя.

— Если что — давай к нам.

Катя улыбнулась грустно, и щель сомкнулась.

«Она не верит, — подумал Антон, — не верит, что есть шансы спастись».

Дачный поселок напоминал город-призрак. Нигде не горели окна, не звучали человеческие голоса. Марина держала за руку дочь и изучала соседние здания, запертые, пустые. Сотни вопросов будоражили душу. Как связаны естественная смерть Матвея и предполагаемый суицид Сани Чижика? Что сказать дочери, потерявшей за неделю двух приятелей? Почему Рюмины не дома, почему приехали к Антону? Кто-то преследует ребят?

Женщина из зеркала?

Марина вспомнила пиликающую рацию, щелканье ножей и мелодию, ввинчивающуюся сверлом в мозг.

Вспомнила еще кое-что: случай, о котором не рассказывала никому.

* * *

Марине было двенадцать, как Ане сейчас. Каждый год она ездила к бабушке в деревню, в Псковскую область. Вольготная река, грибной лес, цветочные поляны — чудесное время. И был в деревне дом — заброшенная развалюха на отшибе. Выбитые стекла, отвоеванный бурьяном и пыреем двор.

Соседка, Лера, сказала, что в доме жил маньяк. Он похитил ребенка — давно, родители того мальчика умерли уже, а ровесники состарились. Милиция явилась к отшельнику, заподозрив неладное. Труп обнаружили в подвале. Частично съеденный. Людоед не отпирался. Его судили и приговорили к расстрелу, но ходили слухи, что призрак убийцы до сих пор обитает в доме.

«Давай проверим», — предложила бойкая Лера.

Долгий летний день никак не заканчивался. Девочки пролезли под забором, продрались через бурьян. Было еще светло, а значит, нестрашно, однако, как ни уговаривала себя Марина, страх прилип репейником.

Они прокрались вдоль облупившейся стены и заглянули в окна, зубастые от торчащих из рам осколков стекла. В комнате не было мебели. Вообще ничего не было — только мелкий мусор, тряпье, шевелящиеся на полу комья газет. Паутина серебрилась в углах, потолок вздулся пузырями, как обваренная кипятком кожа.