никак нейдет Чавес со своей нефтью. Взять это место, например, размышляет он, — это же действительно маленький рай, отделен от остального мира атоллом, превращен в Национальный заповедник, но нужно смотреть правде в глаза: нефть убивает все живое в океане. За последние десятилетия нефть убила стольких тварей на земле и на море, как ни одна другая субстанция. Нефть и море вообще плохо сочетаются, она же не растворяется в воде быстро, как кокаин.

— Папочка, ну вставай, поехали на остров!

— Сейчас. Только Сюзи мы оставим здесь.

— Почему?

— Потому что она пугает ящериц.

— Они боятся, что Сюзи их съест?

— Да.

— А если бы они были большие?

— Тогда она сама бы их боялась.

— А если бы они были огромные, как монстры?

— Вообще-то, они и так похожи на монстров.

— А если бы они были больше Сюзи? Она бы их боялась?

— Да, но это не наш случай. Они же совсем маленькие.

— Ну да.

— Ладно, поехали, пора обследовать этот берег.

Оставив грязные тарелки в раковине, он помогает Оушен спуститься в шлюпку по кормовой лестнице. Сюзи скулит на палубе, просится с ними.

— Останешься за старшую! — приказывает он железным тоном.

Сюзи вроде понимает команду, но все равно разобижена, что ее не взяли.

Они ходят по пляжу в поисках сокровищ, но не находят ничего путного, кроме отломков выбеленного солнцем коралла. Кораллы разрушаются по разным причинам: от перемены температур, от механических повреждений, например, когда их собьют якорем. Среди засохших водорослей валяются пробки, бутылки, тюбики, флаконы из-под шампуня — то, что ученые называют «морским мусором».

— Ой, папа, смотри, что это такое?

Оушен показывает на розовый ингалятор, которым пользуются астматики. Странно видеть его здесь, все равно что найти ампутированную ногу. Гэвин сам в детстве страдал астмой, стеснялся пользоваться ингалятором на людях, и даже сейчас ему неловко смотреть на чужой.

— Это ингалятор, ящерка.

— А что это — ингалятор?

— Такой приборчик, он помогает некоторым людям дышать.

Ингалятор розовый, поэтому нравится Оушен.

— А можно я его возьму?

— Куда возьмешь, на яхту?

— Да. Можно?

— Нет, родная, это же мусор. Кто-то выбросил его… И вообще, мы не имеет права ничего брать с этого пляжа. Все должно оставаться как есть. Здесь такие правила.

С моря доносится жужжащий звук. Они поворачивают головы — к острову приближается моторная лодка, полная людей. Капитан, заглушив двигатель, выскакивает в воду, подтягивает лодку как можно ближе к берегу, и из нее начинают вылезать пассажиры — человек восемь. Они выгружают большие белые кулеры, огромные пляжные зонтики, раскладные шезлонги. Похоже, все пассажиры приехали парами, каждая находит свой участок пространства на длинной песчаной улице. Капитан лодки суетится, бегает от одной пары к другой, роет в песке ямки, устанавливает шесты, поднимает вверх белые зонтики, расправляет их. За короткое время ему удается установить четыре зонтика на равном расстоянии друг от друга. Каждой паре полагается по зонтику, кулеру и двум шезлонгам. Затем мужчина прыгает обратно в лодку и уносится прочь.

Оушен наблюдает это представление, приоткрыв рот.

— Папа, что они делают?

— Не знаю.

— Откуда они появились?

— Может быть, это туристы?

— Они хорошие люди?

— Наверное.

— Но мы же первые сюда приехали. Я думала, это наше место. Наш остров.

— Я тоже так думал.

— Это совсем не круто, братан!

Гэвин смеется:

— И не говори, братан!

Черные ящерицы снова снуют вокруг них, даже пробегают по ногам — кажется, им интересно наблюдать за людьми.

— Ну что же, теперь у ящериц появилось больше объектов для наблюдения, — говорит Гэвин.

— Да… — Оушен не нравятся нежданные соседи, впечатление от пляжа испорчено: было тихо, стало людно.

Здесь появились женщины, загорелые, гибкие, в бикини. Она смотрит на них во все глаза. Скоро она вспомнит мамочку, да и он тоже. Гэвину сразу становится очень грустно и одиноко — в мире все ходят парами, почему только ему не везет! И вообще, эти сытые, ухоженные, довольные жизнью туристы отвратительны — своим присутствием они изгадили пляж.

— Ладно, русалка, поехали обратно на яхту!

Сюзи счастлива, что они так быстро вернулись.

Пока Гэвин моет тарелки в морской воде, к берегу подплывают еще три моторки, и представление повторяется: сначала выгружают кулеры, зонтики и шезлонги, затем вылезают пары — теперь на острове около сорока человек. Сорок человек на пляже — не так уж и много, но кажется, что их четыреста.

Отец и дочь довольно долго наблюдают за туристами, даже Сюзи в недоумении. Пары плещутся в море, играют в серсо, что-то кричат друг другу по-испански, — верно, они из Венесуэлы. Две или три женщины бегают по пляжу топлес. Он уже вечность не видел так много молодых пар. Что они тут делают, почему им так весело?

— Папа! — окликает его Оушен.

— Что, ду-ду?

— Давай поедем в другое место.

* * *

Гэвин заводит двигатель и выводит яхту в центр архипелага. Они бросают якорь недалеко от острова Краски, одного из дюжины других песчаных отмелей и рифов. Здесь уже стоят две яхты, но, к счастью, нет ни веселых пар, ни зонтиков, только кафе на берегу. Вдруг ему становится стыдно: ну с чего он так взбесился? Сегодня же пятница, люди приехали отдыхать. Это они сбежали из Тринидада от дождя, прошли уже сотни миль, а дождь все равно преследует их, гонится, наступает на пятки. А на самом деле в мире полно счастливых людей, которые живут полноценной жизнью, отдыхают и радуются. Но ведь он сам решил бежать, не так ли? А есть ли вообще в этом смысл? Если он так несчастен, не легче ли сидеть на одном месте?

Они уже подъели почти все припасы, им нужна пресная вода, да и все остальное тоже. Он заглядывает в кают-компанию — здесь как будто ураган прошел. До тошноты воняет мокрой псиной, яичницей с беконом, черт знает чем. Да уж, они — еще та команда, да и сюда дошли чисто по удаче, а не благодаря его мастерству. А теперь пришвартовались в этом спрятанном от мира раю, который, кстати, все равно уже наполовину уничтожен человеком. Если он спустит Сюзи на берег, она сожрет всех черных ящериц, он в этом не сомневается. Почему человек думает только о своих проблемах?

— Прости меня, ду-ду, — говорит он Оушен в полном замешательстве.

— Ничего, папа, — тихо отвечает она.

— Скучаешь по школе?

— Нет, не особенно.

— А по своим друзьям?

— Да, скучаю.

— Скоро ты снова их увидишь.

— Папа, я хочу, чтобы все было как раньше. Как тогда…

— Я знаю. — Он чувствует себя полным идиотом.

Дочь