– Франсис посоветовал мне раздобыть еще одно письмо, лучше всего от высокопоставленного сотрудника марсельской полиции, с требованием оказывать содействие.

Эрве снова кивнул:

– Понимаю. И тебе кажется, что это поможет?

– Именно так. Это позволит мне стать человеком, которого всерьез воспринимают здесь, во Франции.

Эрве сделал долгую затяжку и погрузился в задумчивость.

– Что ж, буду рад помочь тебе, но только в том случае, если ты обещаешь сообщать мне обо всех своих достижениях. Сказать откровенно, не думаю, что у тебя что-нибудь получится. – Он пожал плечами. – Но если вдруг откопаешь что-то, я хочу знать об этом первым, d’accord?[50]

– Обещаю, – сказал Сэм. – И надеюсь, ты примешь эти сигары в знак моей признательности за помощь.

Просиявшее лицо Эрве было достаточно красноречивым ответом.

На Кап-Ферра было время ланча. Некогда резиденция бельгийского короля Леопольда, Кап-Ферра стал самым дорогим после Монако местом на побережье. Кэти Фицджеральд пригласила Коко в гости, по скольку предстояло обсудить множество насущных вопросов. Прежде всего, гостям дома необходимо знать имена людей, которые составляют «группу поддержки», жизненно необходимую богатым, когда те выезжают на отдых: парикмахерш и маникюрш, самого модного в сезоне повара, тренеров по тайчи, массажистов и, главное, врача, который говорит по-английски. Кроме того, необходимо ознакомиться со свежими сплетнями Ривьеры и, наконец, проверить список гостей, приглашенных на вечеринку.

Моник, кухарка Фицджеральдов, приготовила то, что Кэти назвала ланчем snack de luxe[51]: ассорти из жареных овощей, приправленных розмарином и тимьяном, и мусс из козьего сыра с бальзамическим уксусом. Под крепившись, дамы сосредоточили внимание на главном событии в повестке дня: вечеринке. Коко пробежалась по списку выбранных гостей: Арман и Гийом, очаровательная пара геев из парижского мира моды; Нина де Монфор, наследница многочисленных состояний, и ее последний юный воз дыхатель; Осборны, молодые клиенты Ко ко из Англии; Ален Лаффон, играет в поло с гандикапом в восемь очков, когда не продает элитную недвижимость, и его девушка по фамилии Станиславская, модель из Чехии; Юбер, пластический хирург, с женой Элоизой (которую чаще недобро именуют Мадам Ботокс); разумеется, отец Коко, Алекс; ну и Элена с Сэмом.

– Звучит недурно, – сказала Кэти. – И все они говорят по-английски? Не хочу, чтобы кто-нибудь из французов попусту подпирал стены.

Коко засмеялась:

– Не волнуйся. Все они говорят по-английски, и всем, кроме моего отца, не больше сорока. Нет, кроме Нины, но ее возраст – это государственная тайна, и ей уже много лет тридцать девять. Мне кажется, ты поладишь с Эленой и Сэмом, они американцы, я сейчас занимаюсь их домиком, который они купили под Марселем. Так что они почти соседи.

– Великолепно. Можно я попрошу тебя всех их пригласить? На двадцать третье?

– Ну конечно.

В тот же день Коко начала обзванивать гостей. Сочетание Кап-Ферра и богатых американцев по разным причинам было весьма привлекательным для всех, оказавшихся в списке, и, когда Коко дошла до Элены, никто еще не отклонил приглашения.

– Я уверена, вы прекрасно проведете время, – сказала она Элене. – Кэти с Фицем милейшие люди, а все остальные гости по меньшей мере интересные. Я знакома со всеми, и вечеринка должна получиться веселой.

Когда Элена пересказала новость Сэму, тот немедленно вспомнил о Филиппе.

– Высший свет на Ривьере, – сказал он. – Наверное, они не против увидеть себя в номере «Salut!». Что скажешь?

Ноздри Сэма затрепетали, он открыл затуманенные сном глаза и увидел на столике рядом с кроватью поднос с большой чашкой café crème и пухлым круассаном.

Элена вышла из ванной одетая и бодрая, ей явно уже не терпелось начать день.

– Не удивляйся, – произнесла она, – я фея завтрака. Как только проснулась, сразу пошла на кухню.

Сэм сел, откусил кончик круассана и протянул руку к чашке кофе.

– Ты принцесса. Скажи, мы торопимся или тебе просто не спится?

– У нас сегодня ранняя встреча с Коко, ты что, забыл? – Элена постучала пальцем по наручным часам.

– Хорошо-хорошо, уже встаю.

Они завели привычку ходить пешком от дворца Фаро до своего дома: двадцатипятиминутная прогулка, почти все время по узкой каменистой тропинке. В столь ранний час солнце всего лишь приятно пригревало. Море было идеально гладким, и марсельские чайки – по заверениям местных жителей, крупные, как гуси, – кружили в темно-голубом небе.

– Это тебе не из пригорода на работу кататься, – сказал Сэм. – Итак, что у нас сегодня?

– Коко нашла старинную дверь, собирается нам показать, и еще она хочет, чтобы ты посмотрел, какую отделку она выбрала для твоей душевой. Потом нужно обсудить кое-какие детали по кухне. И мне предстоит решить, где у меня в ванной будет стоять биде.

Подходя ближе, они услышали, как идет работа с их домом, раньше, чем увидели: визг камнерезной машины, вгрызающейся в плитки, монотонное громыхание бетономешалки, редкие возгласы рабочих, обрывки музыки из радиоприемника.

– Тебе ведь нравится все это, – заметил Сэм. – Я рад, что вы с Коко так хорошо поладили.

– Она бесподобна. Все объясняет, как никто, внимательна к деталям. Мне кажется, нам повезло.

Они дошли до дома и увидели Коко, одетую, как обычно, в белый комбинезон: она руководила двумя рабочими, которые уже сгрузили старинную дверь со своей машины и теперь приставили к стене рядом с пустым дверным проемом. Коко внимательно рассматривала дверь, склонив голову набок, когда вдруг почувствовала, что ее клиенты уже здесь.

– Мне кажется, подойдет, – сказала она, приближаясь, чтобы обменяться дружескими утренними поцелуями. – Вам нравится? Мой отец нашел ее в Париже. В последнее время он очень интересуется моей работой.

Дверь была простая, массивная, относилась, по мнению Коко, ко второй половине восемнадцатого столетия. Годы пощадили древесину, светлый дуб, богатый и насыщенный, который как будто специально был создан, чтобы подчеркнуть красоту выбеленных солнцем стен. Элене с Сэмом дверь очень понравилась.

– Когда придете в следующий раз, мы ее уже поставим. Только ей не хватает одной детали, – сказала Коко. Она подошла и взяла какой-то предмет, приставленный к двери. – Вот, небольшой подарок на новоселье.

Это оказался бронзовый дверной молоток в форме изящной, сжимающей бронзовый шар женской ручки, с шарнирной петлей на запястье.

– Молоток помоложе, чем дверь, думаю, это девятнадцатый век, но мне кажется, они хорошо подойдут друг другу.