мне стоит уехать, пока есть возможность.

Блейк просовывает свою руку в изгиб моей руки, и эта мысль лопается, как мыльный пузырь. Я кладу свою руку поверх ее и держу ее там.

Она говорит: — Ты собираешься что-нибудь примерить?

— Я ненавижу примерять одежду. Именно поэтому я прихожу сюда.

— У них есть готовая одежда.

Блейк осматривает аккуратные ряды летних пиджаков и легких льняных рубашек вдоль стены.

Я насмехаюсь. — Они мне не подойдут.

— Может, и подойдут.

Робб смотрит вверх, с полным ртом булавок. Он раскладывает шерсть Zegna. — Я могу сшить тебе такую рубашку за неделю.

— Примерь одну на меня, — говорю я Блейк. — Я посмотрю, нравится ли мне цвет.

Мне нравится отдавать ей приказы. Она бросает на меня холодный зеленый взгляд и улыбается. Это похоже на треск хлыста — быстрый взгляд, а затем медленный блеск зубов. Она двигается, чтобы выполнить мою просьбу, лениво покачивая бедрами, кончиками пальцев проводя по одежде. Так чувствует себя укротитель тигров, когда думает, что контролирует ситуацию.

Она снимает со стены не одну, а множество рубашек и пиджаков. Даже несколько саржевых брюк.

Примерочные размером с телефонную будку. Робб — представитель старой школы, в его магазине все из темного красного дерева, латунные светильники и диваны лесного цвета.

Он исчезает в задней комнате, чтобы дать нам возможность уединиться.

Я расслабляюсь на одном из его шезлонгов, пока Блейк скользит туда-сюда по телефонной будке из красного дерева, примеряя для меня одежду.

Женщина в мужской рубашке — это универсальное возбуждение.

Наблюдать за тем, как Блейк демонстрирует череду спортивных пиджаков, оставаясь при этом топлесс, а подтяжки едва прикрывают ее соски, — это совершенно новый уровень гендерного возбуждения.

Мой любимый наряд — жилет и брюки в полоску, на груди карман-квадрат. Она даже надела пару итальянских мокасин Робба.

— Тебе следует чаще носить брюки.

Блейк улыбается. — Я думала, что больше всего нравлюсь тебе без брюк.

Я тяну ее к себе на колени, просовывая руку под жилет в полоску. Ее грудь мягкая, как нагретые солнцем фрукты. Я провожу большим пальцем по ее соску.

Она прижимается своим ртом к моему, ее пальцы перебирают мои волосы. Мне нравится, как она целует меня сейчас, губы приоткрыты, язык жадный и влажный, словно она хочет, чтобы ее трахнули.

Мужские брюки на ней свободны. Я легко просовываю руку под пояс и нащупываю жар ее пизды. Шелковистые трусики прилипли к губам ее киски. Я просовываю палец в нее, осторожно натягиваю тонкий материал и слегка провожу им по ее клитору. Блейк стонет, и ее рот приоткрывается еще больше.

Я погружаю в нее средний палец. Он проскальзывает внутрь. Она вся мокрая.

Я просовываю язык в ее рот, проталкивая палец глубже. Она нежно сосет мой язык, словно это член. Я ввожу и вывожу его из ее рта в том же темпе, что и палец. Ее внутренние стенки сжимаются, а ее язык массирует мой.

Ее бедра раскачиваются, и она крепко сжимает все вокруг. Мой член умирает от желания заменить этот палец. Я вытаскиваю его из нее и подношу ее влагу к своим губам. Ее киска благоухает, как кофе, — тысяча слоев богатого и пьянящего аромата. Я целую ее, чтобы она тоже почувствовала этот вкус.

— Нашла что-нибудь, что тебе нравится? — Робб наконец-то появился.

Блейк соскальзывает с моих коленей и говорит: — Много чего.

Ее волосы колдовские, а лицо раскраснелось. Я, наверное, еще хуже, если бы мог себя видеть. Робб делает вид, что ничего не замечает, размахивая блокнотом и ручкой.

Блейк перечисляет все, что мне понравилось, с некоторыми дополнениями.

— А что было последним? — спрашиваю я.

Она показывает мне материал, который выбрала, — глубокий бордовый.

— Я никогда не носила красный костюм.

— Это вермильон, — скандальным тоном говорит Робб.

— С костяными пуговицами, — услужливо добавляет Блейк.

Я обхватываю ее рукой за талию и прижимаю к себе. — Надеюсь, ты знаешь, что делаешь.

Она улыбается. — Я тоже — потому что это будет не дешево.

Я приглашаю ее на ужин в Harry's, стейк-хаус на Ганновер-сквер, излюбленное место финансистов. По пути к нашему столику Блейк кивает двум моим знакомым.

— Бывшие клиенты?

— Ричард был нашим клиентом три года назад, — говорит Блейк. — Грэм — просто знакомый, я помахал девушке, с которой он пришел.

Я присматриваюсь к блондинке, сидящей напротив Грэма Гарсии, который на самом деле не занимается финансами, но, как оказалось, является сенатором, женатым на ком-то, кто точно не является блондинкой. У девушки хрупкий, почти чахоточный вид, розовый цвет вокруг носа и глаз. Все еще симпатичная, но тощая, словно легкий ветер может повалить ее набок.

— Не мой тип.

Блейк смеется. — Магда — модель.

— Мне плевать. Меня это не привлекает.

Блейк делает глоток вина и наклоняет голову, наблюдая за мной. — Что тебя привлекает?

— Сила.

Не знаю, радует ли ее этот ответ, но не совсем. Между ее бровями появляется небольшая линия.

— Что случилось?

— Ничего, — говорит она.

— Ты хмуришься.

— Откуда ты знаешь, что Магда не сильная?

— Посмотри на нее.

— Ты всегда судишь о книге по ее обложке?

— Все так делают — когда ты в последний раз брала в руки книгу с дерьмовой обложкой?

Она не улыбается. Только ее глаза вспыхивают, яркие и раздраженные.

— Откуда ты знаешь, что я сильная?

— Потому что ты здесь, со мной, а не на Кони-Айленде.

В горле у нее подпрыгивает мускул.

— Ну, насчет Магды ты ошибаешься. И, наверное, насчет меня тоже. Я не сильная. Не всегда.

Интересно, что за воспоминание только что навалилось на ее плечи, печаль тянет ее вниз.

Эмоции вспыхивают на ее лице, как уличные фонари, но фонари из другого измерения — я вижу их ясно, не понимая, что они означают.

Следующее выражение ее лица — чистая паника.

Я поворачиваюсь и вижу Десмонда Лоу, который подходит к нашему столику.

— Привет, Блейк. — Он улыбается, демонстрируя ровные белые зубы.

Десмонд хорош собой, я могу это признать — высокий, подтянутый, загорелый, немного похож на Брэдли Купера, но более британского и, кроме того, более придурковатого.

Я едва бросаю на него взгляд — я слежу за лицом Блейк. В поисках хоть какого-то намека на то, что она чувствует к единственному клиенту, с которым она "действительно встречалась".

Черт, я бы хотел, чтобы это был кто угодно, только не он. От любого другого я бы отмахнулся, как от крошек, но от Десмонда так просто не отмахнешься.

Он управляет единственным в городе фондом, который больше