что, хотя мой член пульсирует, как вулкан, моя сперма заперта в яйцах, бушует, кипит. Струя поднимается вверх по стволу через плоть, которая так сильно напряжена, что едва может пройти.

Шалунья безжалостно гладит мой член. Ее рука работает как поршень, пальцы плавно и чувственно перетекают друг в друга.

Я довольно хорошо контролирую себя, количество раз, когда я кончал раньше времени, можно пересчитать по пальцам одной руки. Но в этот момент я управляю собой, как бык в стойле, которого доят в стакан. Шалунья безжалостно накачивает мой член. Когда она видит, что я уже близок, она открывает рот, высунув язык, и смотрит мне прямо в глаза, словно умоляя сделать минет.

Я извергаюсь в ее рот, горячий и расплавленный. Она смыкает губы вокруг головки и сосет, пока черные искры не засыпают стену окон, пока все, что я могу видеть, — это взрыв в моем мозгу.

Она поднимает голову, сливки стекают по ее подбородку. Мой член встает, как восклицательный знак.

Я хватаю ее и притягиваю к себе на колени, насаживая на свой член, пока он еще не успел обмякнуть. Я бьюсь в конвульсиях, насаживаясь на ее киску, еще более теплую и влажную, чем ее рот.

Я не могу ощутить достаточно ее кожи. Я срываю костюм с ее плеч, провожу руками по длинному изгибу ее спины, обхватываю ее за бедра и тяну вниз все сильнее и сильнее.

Я рычу ей на ухо: — Ты плохая девочка, раз спускаешься на этом члене…

Шалунья скачет на мне, задыхаясь и пыхтя, ее глаза закатываются назад.

Моя правая рука крепко запуталась в ее волосах, кулак упирается в основание ее шеи, так что ее голова откидывается назад, а мои губы прижимаются к ее уху. Я говорю прямо в ее мозг.

— Я хочу, чтобы ты показала мне, какой хорошей девочкой ты можешь быть…

Она стонет с каждым ударом; кажется, она едва слышит меня. Но я знаю, что каждое слово эхом отдается в ее мозгу.

— Покажи мне, как сильно ты хочешь доставить мне удовольствие, кончая так сильно, как только можешь.

Эффект мгновенный.

Ее спина выгибается. Ее бедра подаются вперед, киска сжимается вокруг меня, как рука. Ее груди устремлены в потолок, голова откинута назад. Она испускает долгий крик, когда мой член оказывается глубоко внутри нее, а головка плотно прижимается к ее задней стенке.

— Ах… ах… ах… аххххххх!

Она кончила, потому что я приказал ей это сделать.

Возможно, я бог.

Она падает назад в замедленной съемке, лежит на моих бедрах, голова свисает с моих коленей. Ее ноги обнимают меня за талию, мой размягченный член все еще внутри нее.

Я прижимаю большой палец к ее клитору, наблюдая за ее лицом.

Она издает содрогающийся стон. Ее щеки окрасились в розовый цвет, как цветки вишни, и румянец пробежал по ее груди.

Ее твердые соски направлены прямо вверх. Я нежно потянул за один, и ее пизда дернулась вокруг моего члена.

Я нажимаю на ее клитор, как на кнопку, потирая большим пальцем медленные круги.

— Ты самая красивая кошечка, которую я когда-либо видел. Ты такая красивая, такая мягкая…

Шалунья застонала, веки дрогнули, когда ее голова прильнула к моим коленям. Ее тело теплое и вялое. Мой член наполовину твердый внутри нее, пропитанный моей собственной тающей спермой.

Ее клитор — самое нежное, к чему я когда-либо прикасался. Он мягкий и пружинистый под моим большим пальцем.

Наслаждение накатывает на нее дрожащими волнами.

Низко и ласково я говорю: — Я знаю, что ты любишь бродить, маленькая киска… Я не спрашиваю, куда ты ходишь… но только я могу прикасаться к тебе вот так. Ты никогда не проведешь время лучше, чем здесь, со мной…

Я массирую ее клитор медленными, чувственными движениями. Ее глаза стекленеют, губы приоткрыты.

Мои руки на ее теле расслабляют меня так же, как и ее, — может быть, даже больше. Осязание всегда было моим самым сильным чувством. Я изучаю каждый ее сантиметр и все, что ей нравится.

Ее вес, теплый и тяжелый, давит на мои бедра. Ее дыхание становится глубже. Небо за окнами черное, усыпанное звездами, с клочьями призрачных серых облаков.

Я тихо говорю: — Меня влекло к тебе с того момента, как я тебя увидел. Ты такая сильная… Каждый раз, когда я говорю с тобой, я чувствую себя как в огне. Я не могу перестать думать о тебе…

Обычно я не так откровенен. В тот вечер я не собирался рассказывать ей о том, как спешил домой, чтобы увидеть ее. Но я стал таким же расслабленным и мечтательным, как моя маленькая шалунья.

— Когда я позвонил тебе в первый раз, а ты бросила трубку, я пошел и подрочил.

Она поднимает голову, глаза сверкают звездным светом. Мой член в ней становится все толще. Я двигаю им, и ее киска крепко сжимается.

— Ты такая умная, всегда работаешь в комнате. Я не могу оторвать от тебя глаз. Даже когда я знаю, что ты манипулируешь мной, я хочу, чтобы ты это сделала…

Ее киска вздрагивает, судорожно обхватывая мой член. Мой большой палец проводит круговые движения по ее клитору. Она издает низкий крик.

— Мне нравится, какая ты хорошая девочка. Каждый раз, когда ты кончаешь, я так счастлив…

Ее тело содрогается, спина выгибается, как лук. Сколько раз она сможет это сделать? Больше, чем она думает…

Она прижимается к моим бедрам, голова откидывается назад. Медленно я ослабляю давление большого пальца на ее клитор. Она вздрагивает.

Я снимаю ее с члена и заворачиваю в одеяло, укладывая на диван так, чтобы ее голова лежала у меня на коленях. Я нежно глажу пальцами ее волосы, запустив сначала фильм, чтобы иметь возможность гладить ее столько, сколько захочу.

Кончики моих пальцев щекочут корни ее волос. Я массирую напряженные мышцы у основания ее шеи, затем в верхней части плеч, скользя ладонью по позвоночнику.

Вытащить все комочки — та еще работа. Она появляется здесь в виде узлов, и мне приходится месить ее, как тесто.

Поглаживание ее успокаивает меня.

У меня никогда не было домашнего животного. В детстве я бы убил за собаку, но у моей мамы была аллергия, а сейчас я слишком много путешествую.

Я никогда не заводил кошку.

Эта игра, в которую я играю с Блейк, питает меня непонятным образом. Я зарядился энергией на всю неделю, мой мозг загорелся тысячей новых идей. Может, это просто новизна, но, надеюсь, это надолго.