Пора положить этому конец.

— Ты не обязан здесь сидеть, — прошептала она, когда Уэб зашевелился. — Я привыкла сидеть неподвижно и ждать, а ты — нет.

— Пытаешься избавиться от меня, Гриффин? — улыбнулся он в ответ.

Тоня уже час пыталась избавиться от него, но Тайлер оказался на редкость упрямым. Вынужденная близость начала действовать ей на нервы, нельзя было пошевелить ногой, чтобы не коснуться его колена, или наклониться, не задев его плеча. Хорошо еще, что сегодня он не пользовался одеколоном, который сводил Тоню с ума своим чувственным, мужественным запахом. Она сказала Уэбу, что сильный запах может отпугнуть медведей, утаив при этом, как он привлекает ее саму.

— Не представляю, — рассуждал Уэбстер вслух.

— Что не представляешь?

— Как здесь можно жить. Ты говоришь, Чарли прожил тут сорок лет?

— Больше шестидесяти.

— Как он выдерживал одиночество? И эту тишину? Ты знаешь, пожив здесь немного, я начинаю понимать красоту этих мест. И воздух такой свежий, но… — он запнулся и покачал головой, — такая глушь. Неужели ему не было тоскливо?

— Вас надо познакомить. Тогда ты поймешь, что Чарли абсолютно самодостаточен. Он похож на моего дедушку — такой же надежный, ответственный, довольный жизнью. Он не считает дни со скуки. У него есть друзья, соседи, родственники, которые приезжают в гости. И Чарлз тоже ездит к ним.

— Но он же не может бросить медведей.

— Чарли любит медведей и не считает их обузой, это его семья, его друзья, которым нужно так немного.

— Еда.

— И безопасная гавань.

Тоня посмотрела на закатное небо.

— Дэмьен сегодня уже не появится. Надо успеть вернуться домой, пока еще светло.

Она стала складывать аппаратуру и тут заметила, что Уэбстер поднялся и протягивает ей руку. Было бы разумнее сделать вид, что она не заметила этого, но… Так приятно прикоснуться к нему, почувствовать тепло его кожи, силу его рук…

— Спасибо, — проговорила Тоня, поспешно убирая свою ладонь из горячей мужской ладони. — Я сама возьму это, — добавила она, наклоняясь за тяжелым рюкзаком.

— Уговор дороже денег. — Уэб улыбнулся и взвалил ношу себе на спину. — Но я постараюсь обыграть тебя в джин до отъезда.

— Тогда тебе стоит поторопиться — дорогу расчистят через пару дней.

Могли бы и побыстрее, мысленно добавила она. Уэб Тайлер стал занимать слишком много места в ее мыслях, ее снах и фантазиях.

И в ее сердце тоже. И он не преминет воспользоваться своим мужским обаянием ради подписания контракта.

Уэб сидел на верхней ступеньке, у входа в их лесной домик, с кружкой остывшего кофе в руке и любовался закатом. В сентябре в северной Миннесоте дни становились короткими и ночи наступали быстро, принося резкое похолодание.

За четверть часа небо на западе окрасилось сначала в яркий желто-розовый цвет, потом стало красно-золотым, лиловым и наконец жемчужно-серым. К тому времени, как Тоня вышла на порог, уже сгустилась тьма и над самым лесом повисла Полярная звезда. Молочно-белый убывающий месяц задумчиво освещал землю сквозь обрывки облаков.

Уэб обернулся, Тоня стояла у него за спиной, скрестив руки на груди и глядя на звезды.

— Я уже так давно не видел настоящей луны — только рекламные огни больших городов, — что совсем забыл, как красиво бывает ночное небо.

— Это еще один положительный момент в моей работе.

— Я слышу, как трещат сверчки, а кто еще?

Она прислушалась, потом тихо ответила:

— Это просто песни ночи.

— Песни ночи, — повторил Уэб, — с ума сойти!

Он поднялся и поставил кружку на перила. Стоявшая рядом с ним женщина была так молода, прекрасна, что любой невинный флирт с ней мог завести очень далеко. Именно поэтому Уэбстер старался в последнее время держать себя строго в рамках делового общения — так же, как и Тоня. И это для него оказалось совсем непросто. Так же, как и для нее.

Едва сдерживаемая страсть обнаруживала себя во всем — в нервном трепете от каждого случайного прикосновения, в пылком взгляде, скрытом под опущенными ресницами, в сбивающемся ритме сердца… Они оба слишком долго старались избегать друг друга и делать вид, что между ними ничего не происходит. И Уэбстер почувствовал, что страшно устал от этой игры.

Повинуясь мгновенному порыву, он взял девушку за руку и, не обращая внимания на ее испуганный взгляд, потянул за собой.

— Раз ночь дарит нам такую чудесную мелодию, было бы жалко не воспользоваться случаем. Потанцуй со мной.

Тоня открыла рот, чтобы сказать «нет», хотя ее сердце кричало «да». Уэбстер не дал ей времени на сомнения. Заключив девушку в объятия, он стал медленно двигаться под мелодию, звучавшую в его воображении. Наверное, Тоня слышала ту же музыку, потому что легко попадала в нужный ритм, как будто знала этот танец много лет. Несколько мгновений они наслаждались долгожданным прикосновением друг к другу.

— Что мы делаем?

— Просто танцуем, детка. Ничего больше. Пока ничего.

Ночь уже вступила в свои права, стало совсем темно. Уэбстер крепче прижал Тоню к себе, положил ее руки себе на плечи и обнял за талию.

— Странно, я привык просчитывать свои действия на несколько шагов вперед, а попав сюда, стал неожиданно подчиняться велению момента.

— Наверное, это действует свежий воздух?

Мужчина усмехнулся и потерся щекой о шелк ее волос.

— Может, и так.

А может, и нет. Эти несколько дней в деревянной лачуге были наполнены яркими мгновениями, естественными и давно забытыми порывами души. В Нью-Йорке, на Шестой авеню, где нужно было постоянно отдавать распоряжения, просчитывать и контролировать, все зависело от власти и денег. Там не было такого острого и яркого ощущения полноты жизни.

Вряд ли так воздействует свежий воздух.

— Думаю, это связано с чем-то еще.

— Вот как?

Тоня была восхитительна — веселая, остроумная, необыкновенно сексуальная. Уэб с удивлением вспоминал, что поначалу она показалась ему бесполым солдатом. Наверное, он ослеп тогда от перемены обстановки.

Милая и нежная, умная и наивная, девушка обладала подкупающей искренностью и невероятной привлекательностью. А глядя на ее снимки, Уэбстер убедился еще и в том, что она первоклассный фотограф: медведи получались совершенно как живые, каждый со своим характером.

Такой девушкой трудно было не увлечься, но Уэб решил не портить сегодняшний вечер, пытаясь найти причины и разложить по полочкам свои запутанные чувства.

Тонина кожа отливала золотом в свете луны. Уэбстер приподнял ее голову за подбородок, наклонился к милому лицу и прекратил бороться с собой:.