Для начала, все время, пока я ждал ночи, я строгал тонкие щепки из сухой древесины, и незаметно бросал их под дерево, на котором находился улей. Очень скоро под деревом оказалась небольшая горка.

Когда ночь полноценно вступила в свои права, взяв огромный кусок шкуры, которая могла бы послужить как одеяло, я начал подкрадываться к улью.

Оказавшись рядом с горкой щепок, первым делом я поджег их, и начал накидывать на разгорающийся огонь зеленые ветви, чтобы дыма было как можно больше.

Первый этап плана прошел без сучка и задоринки. Далее мне предстояло подняться на ветку, из которого висело улье. Эту часть работы я тоже смог вполне удачно провернуть, а далее осталось только укрыть улье шкурой сверху и с боков, так, чтобы дым скапливался внутри. А дыма было реально много. Даже мне стало тяжело дышать.

Самым нервным моментом для меня стало жуткое жужжание в первые секунды. А потом дым сначала успокоил, а потом и упокоил пчелок внутри.

Ну а дальше разбудил свою спутницу посреди ночи, и мы сбежали с этой местности. Ведь мне было неизвестно, как именно эти пчелки между собой общаются, отправляют сигналы и так далее.

Суккуба долго не могла понять, почему мы с ней бежим посреди ночи через густые заросли. А пару раз напавшие ночные хищники ее настроение не подняли. Только после двух часов бега в довольно хорошем темпе, я наконец то остановился.

Только тут она увидела, что именно я нес в шкуре и нужно было видеть страх на ее лице, когда до нее все дошло.

— Сумасшедший.

— Зато меда поедим. Было бы жалко быть тут и не попробовать. Наверняка этот мед не самый простой.

На этом наш разговор как-то сам собой стих, а устроили удобное лежбище в буреломе и по очереди проспали до утра, и только утром решили проверить мою добычу.

Улей легко разломался, а внутри кроме меда и сот были еще и трупы тысяч насекомых. Пришлось хорошенько постараться чтобы очистить часть сот.

— Будешь?

— Спасибо, не надо. Я не настолько с ума сошла. А если это яд?

— Я же говорил, что у меня с ядами особое взаимоотношение. Не парься. Потом расскажу, какой вкус был у этого мяса.

Зачерпнул пальцами медка и засунул в рот. Вкус был божественен. Ничего вкуснее в жизни не ел. Рецепторы на языке были в экстазе, а мозг погрузился в нирвану. Именно это меня и спасло.

Дело в том, что хоть я и ненавидел менталистов и все что с ними связано, но даже без всяких усилий со своей стороны легко постигал сложнейшие приемы этого искусства. Секрет был не в том, что я безумно талантлив и прям какой-то феномен, а банально во времени. Я развивал свое духовное море параллельно, капля за каплей, иногда познавая новые ее грани.

Одной из таких граней были якоря. Можно было подцепить к определенной эмоции якорь, и в случае срабатывания заложить алгоритм действий.

Не сложно догадаться, что, находясь в постоянной опасности рядом со своей спутницей, я первым же делом поставил якорь на высокий уровень удовольствия, и в тот момент, когда мозг грозился раствориться в нескончаемом море удовольствия от этого странного меда, якоря заработали и довольно жестко пробудили меня.

Даже без диагностики я сразу же понял причину такого эффекта и признаюсь честно, у меня началась легкая паника. Количество праны в теле от менее чем двадцати граммов меда превышало мой резерв раз в сто. Тело буквально раздувалось от обилия жизненной силы, а внутри организма опять начались самопроизвольные мутации.

Если бы я сейчас начал тупо применят единственный доступный навык усиления удара, или тем более практиковать свой сырой метод по укреплению костей, то это конечно за пару часов опустошило бы эту энергию, но к этому времени организм бы успел довольно сильно мутировать, а точнее — демонизироваться. Этого я хотел избежать всеми силами, почему-то сильно беспокоясь о своем человеческом облике.

Решение проблемы было под рукой, хотя это и было безумно опасно.

Моя спутница, которая внимательно за мной следила, сильно удивилась, когда я развязал тесемки на своей набедренной повязке.

— Не поможешь избавиться от излишков праны?

— Ты хочешь сдохнуть?

— Знаешь, твой красивый ротик создан не для разговоров. Действуй.

Повторять два раза не понадобилось. Суккуба без слов опустилась на колени, а дальше я минут двадцать просто сношал ее рота, крепко схватившись за рожки. Солгу, если скажу, что ничего лучше в жизни не пробовал. Но в топ рейтинг этот момент точно входил.

Правда потом пришлось жестко расплачиваться. И хорошо, что суккуба имела больше мозгов, и смогла заставить себя вовремя остановиться. Я как последний дебил проигнорировал сигнал от якоря и просто наслаждался моментом, а тем временем суккуба продолжала быстро иссушать меня. Благо, моя аура была заметно крепче, что было доказано еще во время игр с Кубовами, так что демоница не смогла попросту разрушить нити, что связывали душу с телом.

Когда я пришел в себя, мне было безумно хреново. Тело ломило от боли, а внутри я не чувствовал ни капли энергии. И, как назло, мне, довольная Сильвия просто лучилась жизнью.

Примерно пять процентов моей ауры попросту не существовало, что не могло не сказаться на теле. Это была даже не боль, а какое-то жуткое чувство пустоты, от которого было невозможно отгородиться.

— Что за странная хрень с этим медом? Ты ведь говорила, что прана может храниться только в живом организме.

— Понятия не имею. До сих пор ни один псих не смел действовать так нагло как ты. А если кто и смог, то он наверняка стал безумным монстром. Тебе сильно повезло, что рядом с тобой оказалась я.

— Я в курсе. И все же. Откуда столько энергии?

— По всей видимости это не просто дозорные ульи. Они предназначены для сбора. Праны действительно было слишком много. И видимо мед имеет свойство сохранять ее на долгое время.

— И вы об этом, конечно, не знали?

— Откуда? Говорю же. К этим пчелкам никто не суется. Да и зачем? Нормальные демоны и так быстро развиваются в этом месте.

— А вам не интересно, для кого собирается столько энергии? Может эти пчелки потихоньку какого-нибудь бога воскрешают, или там развивают какую-нибудь особь до уровня бессмертного.

— Даже если так, то никакой угрозы нет. Отец полностью контролирует этот мир. Появись здесь даже бог, то не сможет противится отцу. Ну а бессмертные