Я смутно помнила о том, как остановила такси и добралась домой. Очнулась уже сидящей у собственного порога. Естественно, квартира встретила меня тишиной, которая ужасно на меня давила. Едва войдя внутрь, я осела прямо у двери и, прикрыв рот рукой, усилием воли подавила в себе отчаянные крики. Я не просто плакала, а по-настоящему рыдала в ладонь, заглушая свой голос.

Невольно воспоминания занесли меня на годы назад, когда мне было тоже плохо. В момент, когда я застукала мужа с другой…

«Я беременна!» — билась у меня в голове мысль, пока я на крыльях счастья летела в сторону нашего съёмного жилья. Мне было известно, что Захар желал этого, ведь мы часто мечтали о детях. Ему хотелось минимум троих, и чтобы двое из них были девочками.

«И всё равно, кого именно рожу. Девочка, мальчик, какая разница, если это желанная беременность?» — думала я тогда, сама себе поражаясь. Ещё до недавнего времени мне мечталось, чтобы первенцем стал мальчик, который был бы потом защитой и опорой для брата или сестрички.

«Я буду путешествовать вместе с дочерьми, а сын… Им пусть занимается его мама. Главное, что у меня будет двое дочерей!» — вспомнились мне слова мужа, и улыбка сама появилась на моих губах. Остановившись, я перевела дыхание. «Так, нельзя волноваться, я же беременна», — напомнила себе, но глупое сердце меня не слушалось. Оно было готово, что называется, выскочить из грудной клетки.

Оказавшись в подъезде, я отказалась от лифта, потому что мне не терпелось увидеть мужа и сообщить ему чудесную новость. Перед входом в квартиру я мимолётом бросила взгляд на наручные часы. В это время Захар обычно находился дома и отсыпался перед сменой. Впрочем, уже только открыв дверь, я почувствовала неладное.

Поначалу я даже не поняла, что было не так. Почему-то вдруг моё внимание сконцентрировалось на непонятно откуда взявшемся дурном предчувствии. Лишь присмотревшись повнимательнее, я заметила на полу женскую обувь, которая явно выбивалась из общей картины. Туфли на таких каблуках я не носила, поэтому возникал вполне закономерный вопрос о том, кому они принадлежали.

Ноги сами повели меня по квартире в сторону раздававшегося смеха. Голос мужа я узнала сразу, ведь не могла ни с чем его спутать, а вот второй… Он явно принадлежал девушке, равно как и громкие стоны.

На миг прикрыв глаза, я и не заметила, как оказалась у дверей нашей спальни. Толкнув их, обречённо выдохнула, ощущая то, как сердце пропустило удар. Картина, которая открылась передо мной, была не из самых приятных.

Мой мир рушился прямо на глазах, как карточный домик. Муратов лежал в объятиях другой девушки, которая нежилась в нашей постели, где ещё прошлой ночью спала я сама. На глаза мне навернулись слезы, а силы начали стремительно покидать меня. Я медленно осела у дверей, не переставая разглядывать пару. Они же даже и не заметили меня поначалу.

— А это кто? — подала голос любовница Захара, прикрывая грудь, и тому пришлось обернуться ко мне.

Тогда я и заметила, что во взгляде у него не было ни капли сожаления. Только ужасающий арктический холод, что больно царапнул мне душу.

Остальное я помнила смутно. Я не стала истерить, требовать объяснений и даже не выволокла девицу из постели за волосы. Лишь ощущала ноющую боль у себя в груди.

Любовница мужа оделась и покинула нашу квартиру, поцеловав напоследок Захара в губы прямо на моих глазах. Меня же едва не вырвало от этого. Впрочем, стоило бы, наверное, не сдерживаться. Стоило, мать его! Но я просто молча поднялась с пола, вытащила из шкафа дорожную сумку и начала собирать в неё вещи. Брала только самое необходимое, а из одежды взяла лишь несколько платьев, две блузки и юбку. Их вообще было у меня не так много. Вспомнив у выхода об обручальном кольце, я сняла то и оставила на тумбочке, после чего тихо проговорила:

— Завтра приходи в ЗАГС. Разойдёмся по-тихому. Делить нам нечего, ведь у нас нет общих кредитов или ипотеки.

На удивление мой голос звучал спокойно. Всем, что я забрала в тот день из квартиры, скрыв от Муратова, была лишь беременность. Та самая тайна, от которой я не собиралась ни в коем случае отказываться. «Ребёнок ни в чём не виноват. Он не должен отвечать за ошибки взрослых», — понимала тогда про себя, уже всё решив…

Мои мысли прервал телефонный звонок. Я не стала и проверять, кто звонил. Скинула вызов и, поднявшись на ноги, шаткой походкой направилась в сторону ванной.

Через два часа муж тёти привёз Марину. За прошедшее время я успела слегка успокоиться, чтобы не напугать их собственным видом. Рубашка бывшего отправилась в мусор, будучи предварительно разорванной на куски, чтобы у меня не появилось желания её постирать. Как же мне было хорошо в те мгновения, когда я её рвала! Я представляла на месте той самого Захара. Было жаль, что я не могла точно так же и его разодрать на клочки.

От внимание Бориса Герасимовича не укрылись мои красные глаза. Он посмотрел на меня с тревогой, покуда Маринка помчалась к себе в комнату за игрушками.

— Прошу, не надо ничего говорить тёте. Будет ведь волноваться. Она и так волнуется за ваши отношения, — попросила я его тихим голосом.

В ответ он лишь вздохнул, после чего уставился в стену.

— Хотя бы ты попытайся меня понять, Дарина. — Голос родственника звучал надломлено, а на глаза ему навернулись слёзы.

Если бы я не увидела их собственными глазами, я бы ни за что в такое не поверила. «Мужчины тоже умеют плакать?» — искренно изумилась про себя. В моей памяти за все двадцать восемь лет такого не случалось. Даже отец, когда мы потеряли маму, не плакал.

— Нам и без детей хорошо живётся. Я не хочу потерять и Лизу, как её!

Пожалуй, мне стоило пригласить его выпить чаю, а не держать у порога. Не выдержав, я подошла к мужу тёти и молча того обняла, прильнув к груди и положив голову ему на плечо. Его руки легли мне на спину, успокаивающе поглаживая меня. Я обняла его крепко-крепко, но мне показалось, что мои руки слишком маленькие, поскольку соединить их за ним не вышло. Борис Герасимович был слишком широк в плечах, а ещё и выше меня ростом.

— Помоги мне убедить Лизу, — проговорил он, едва не всхлипывая. — Я без неё не могу.

В