— Выполняете императорское распоряжение, едете учиться в Академию Всех Стихий? — спросил он меня.

— Верно, — сперва я ощутил удивление, что жрец знал об этом, но мгновение спустя это чувство ушло. Светлейший Теаган, судя по последнему нашему с ним разговору, был в курсе многих событий. То ли действительно ему рассказывали обо всем прихожане, как он заявлял, то ли у него имелись иные источники информации, но несведущим он не оставался. Ничего странного, что он знал о недавно принятом законе, а сейчас, увидев меня здесь, на пути в столицу, сделал логичный вывод.

— Должен сказать, я немного озадачен, — продолжил жрец. — Учитывая то, насколько полезны вы были клану аль-Ифрит даже за недолгое время, прошедшее с начала нашего знакомства, я был уверен, что дан Хеймес введет вас в род и даст вам право на создание побочной семьи.

— После фиаско с наставником — вы ведь наверняка слышали, что он оказался замаскированным демоном? — было решено, что нам с братом лучше продолжить обучение в Академии Всех Стихий, — сказал я. Аль-Ифрит даже не пытались скрывать то, кем на самом деле оказался Ирдан, так что слухи об этом расползлись очень быстро. — А введение в клан можно провести и потом.

Такое объяснение мы со старшими аль-Ифрит выбрали в качестве официального, поскольку было заранее понятно, что вопросы будут у многих. Конечно, дыр в этом объяснении имелось немало, но, поломав голову, мы все же решили на нем остановиться.

Конечно, те, кто привык распутывать интриги и выискивать двойное дно, не поверят, будто все так просто. Так что, после некоторых сомнений, я предложил пустить слухи, что между старшими аль-Ифрит и нами с Кастианом появились какие-то разногласия, и что Хеймес предпочел не вводить нас полноценно в клан, а отправить вместо того в Академию, чтобы «остудить молодые горячие головы». Звучало правдоподобно и, самое главное, никак не должно было навести на подозрения о том, что настоящими аль-Ифрит мы вовсе не были.

Глава 10

Двое воинов, которых я заметил у стойки, оказались сопровождением светлейшего Теагана. Выяснилось это, когда они неожиданно и довольно грубо вмешались в наш разговор, решив, будто жрецу требовалась защита.

Вроде бы я не выглядел настолько угрожающе? Или мне только так казалось?

— Не обращайте внимания, Рейн, — сказал жрец, заметив мою реакцию. — Эти достойные братья не так давно начали служение Церкви и, как большинство неофитов, порой через меру ревнительны.

Я кивнул, хотя, честно сказать, эта пара не показалась мне слишком уж ревнительной в своей работе, учитывая, что, едва оказавшись в трактире, они отправились перемигиваться с полногрудой служанкой, оставив своего подопечного в одиночестве.

— Они хорошие люди, — продолжил Теаган своим обычным доброжелательным тоном, — но все же их знания и интересы ограничены, а манеры нуждаются в небольшой полировке.

Я опять кивнул, мысленно переведя это с жречески-дипломатического языка на обычный как «Они тупые и грубые вояки, с которыми мне абсолютно не о чем поговорить».

Теагану я предложил присоединиться к нашей компании за ужином — и судя по тому, как быстро и с готовностью он согласился, компания охранников его уже изрядно утомила. Собеседником Теаган был приятным, никаких скользких тем в разговоре не затрагивал, и вскоре все остальные в нашей компании расслабились.

Даже Кастиан, с его повышенной подозрительностью, попривык к присутствию чужака. Или так мне казалось, пока, поздно вечером, уже в выделенной нам двоим комнате, он не сказал:

— Это не простой жрец.

— Ну да, — согласился я. — Я же тебе говорил о нем.

Я действительно уже давно рассказал Кастиану и о своем знакомстве со светлейшим Теаганом, и о своих мыслях, касающихся его бывшего и, вероятно, нынешнего участия в делах белой секты.

— Говорил, — согласился Кастиан, потом полез в свой заплечный мешок, вытащил оттуда стопку листов пергамента, взял один и, подойдя к запертой изнутри двери, прижал его к середине деревянного полотна. На листе на мгновение вспыхнула сложная руна, погасла, а сам лист остался приклеенным к деревянной поверхности даже когда Кастиан убрал руку.

— Что это? — таких странных магических предметов я еще не видел.

— Одноразовый амулет от подслушивания. Я попросил кланового артефактора сделать нам их побольше, — пояснил Кастиан. — В отличие от обычных амулетов их могут использовать даже такие новички, как мы с тобой. Вот теперь можно говорить начистоту. Итак, повторюсь: Теаган — не обычный жрец, причем не только в том смысле, в каком это понимаешь ты. Я присматривался к нему за ужином, но, что важнее, я присматривался к его телохранителям.

— Телохранителям? Ты думаешь, это не обычные вояки сопровождения?

— Уверен. Ты обратил внимание на то, как были выбриты у них виски?

— В форме лучей звезды, — я заметил это, но внимания не заострил. — И что?

— Так делают только Достойные Братья, — судя по тому, как Кастиан выделил интонацией последние два слова, это было название чего-то известного.

— Да, Теаган называл их «достойными братьями», — вспомнил я. — Но я не знал, что это нечто большее, чем вежливое обозначение воинов.

— Достойные Братья — элита боевых магов Церкви. Так было в мое время и, как я узнал, осталось и сейчас.

— И никто не будет отправлять двух таких магов только чтобы проводить обычного жреца из Броннина в столицу по достаточно безопасной дороге, — продолжил я мысль Кастиана.

— Трех таких магов, — поправил меня Кастиан. — За угловым столом справа от Теагана сидела женщина. Заметил?

Я кивнул — ее я тоже запомнил. Лет сорока на вид, с короткой мужской стрижкой и суровым лицом.

— Я практически уверен, что она из ордена Благих Сестер, — сказал Кастиан. — Их учат убивать с детства, сперва всеми видами обычного оружия и ядов, потом, после инициации, магией.

— Надеюсь, их учат убивать только демонов и монстров?

— Ну, надейся, — Кастиан хмыкнул.

Я потер лицо руками.

— То есть, ты хочешь сказать, что в составе Церкви есть целый женский орден владеющих магией ассасинов?

Кастиан на мой риторический вопрос отвечать, конечно, не стал.

Мне вспомнились свои мысли, что охрана Теагана оставила его, собственно, без охраны, отправившись заигрывать с прислугой. Значит, не оставила. И их поведение по возвращению к столу Теагана было нарочитой грубостью, вряд ли направленной против меня —