litbaza книги онлайнДетская прозаГрушевый чертенок - Владислав Николаевич Леонов

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 16 17 18 19 20 21 22 23 24 ... 101
Перейти на страницу:
еще и теперь ему хочется пригнуть голову: кажется, что недобрые крюки кранов идут над самой макушкой. Бабкин вообще не любит, когда над головой вместо неба крюки, а под ногами не земля — бетон.

Он пробирался через гул и скрежет, сквозь синие огни сварки к сборочному участку. Вокруг пахло окалиной, горячим железом, машинным маслом.

На стендах возле мощных остовов дизелей двигались люди. Это все молодые ребята в коротких халатиках и в беретах набекрень. Они, скорее, похожи на ученых. Глядя на них, Бабкин ощутил, какое это непростое слово — рабочий. Он не знал, как подступиться к занятым ребятам, и выбрал пожилого слесаря, который в сторонке орудовал напильником. Слесарь этот здорово напоминал «опытного седого» Ивана Петрова — такой же маленький и сердитый. Только был он заметно косоплеч, как и все старые слесари, не знавшие машин и вкалывавшие вручную — кто слева направо, кто справа налево.

— Пашка? — переспросил он Бабкина. — Нету Пашки! Он вроде бы на испытательном.

Откуда-то из железной дыры дизеля, словно чертенок из пекла, вынырнул остренький паренек, похожий на Саныча.

— Нету мокренького на испытательном! — хихикнул он. — Сбежал оттуда сопливенький! Шумно ему показалось! Ищи его у хозмастера! — И паренек опять пропал, как растворился.

Бабкин отыскал владения хозяйственного мастера в углу цеха, под крутой железной лестницей. Тут, возле толстых горячих труб, убегающих куда-то наверх, стояли метлы да лопаты. На ящике с песком сидел в компании уборщиц механик и загибал что-то такое, от чего бабы хохотали навзрыд, приговаривали: «Ой, да ну тебя совсем!»

Они еще трясли плечами, когда механик увидел Бабкина и вскочил. Он обжег ладонь о трубу и, морщась, замахал рукой.

— Где Пашка? — спросил Бабкин, стараясь не глядеть в сторону недруга, но глаза сами по себе сворачивали на ненавистное побледневшее лицо.

Утирая слезы, одна из женщин сказала Бабкину:

— На дворе он, Пашка-то.

Другая добавила:

— Он, милый, нашего заводского климата не переносит.

Бабкин сердито поковылял к узкой дверце. Это — черный ход огромного цеха. В широкие парадные ворота вплывали на платформе заготовки и уходили собранные, промасленные, закутанные брезентом дизели, черный ход вывел Бабкина на пыльную траву пустыря.

Бабкин увидел гору шлака, а на самой верхушке ее сидел сборщик Павлуня, и спина у него была тощая, грустная. Он смотрел на близкие поля: с кучи они казались ему изумрудными, праздничными. Розово светились крыши теплиц, стояли на пастбище пестрые коровы, жучком бегал по морковке красный шассик, а вдали, у лесной полосы, мощно и высоко била водяная пушка. Даже старая Климовка со своими низкими крышами и утренними задумчивыми дымами ласково манила Павлуню. Он сморщил нос, отвернулся и увидел Бабкина.

— Миш, а Миш, — сказал он, мучась улыбкой, — во-он наше поле…

— Слезай-ка, Пашка, — ласково приказал Бабкин.

Павлуня скатился с горы, встал перед Бабкиным, поглотал-поглотал что-то и начал объясняться:

— Я вот все думал, как ты вот теперь один…

— И надумал? — спросил Бабкин. Павлуня кивнул. Звеньевой весело сказал ему: — Ну, пошли заявление писать!

Павлуня глубоко вздохнул, подтянул губы, нахмурил брови и ответил:

— Всегда готовый!

ЗАПАХ ПЕРВОЙ ЧЕРЕМУХИ

Совхозный механизатор должен знать любую технику — от комбайна до велосипеда. Павлуня хоть и не совсем, но перенял у брата часть его жадной страсти к машинам. Он разбирался в них, правда, много хуже Бабкина. Бабкин, завидев новую технику, немедленно устремлялся к ней, Павлуня робко терся сзади.

Вот и теперь, выйдя из проходной завода к мотоциклу, Павлуня сразу же уселся на заднее сиденье.

— Нет уж, ты давай впереди, — предложил ему Бабкин место водителя.

Павлуня пожал слабыми плечами:

— Да я, Миша, не очень ведь…

На это Бабкин серьезно и тихо ответил:

— А я, Пашка, совсем! — и показал на свою ногу.

Павлуня посмотрел, поморгал и наконец сообразил:

— A-а, мне и ни к чему… — Они поменялись местами с Бабкиным, Павлуня вывернул мотоцикл на дорогу и успокоил брата: — Ничего, авось совсем до смерти не разобьемся.

Климовская дорога ровная и тихая, ни машины на ней, ни трактора, один Трофим изредка пропылит на своей Варваре. Поэтому Павлуня, через каких-то полчаса благополучно довез Бабкина до морковного поля.

Пока Павлуня ехал, ветерок остудил его голову, и возле сторожки он слез с мотоцикла уже не взмыленным мальчишкой, а сурово насупленным взрослым человеком.

— А, Одиссей! — встретил его Боря Байбара, спрыгивая с шассика и вытирая руки ветошью. — Как твои странствия? Завершились?

— Ладно тебе уж, — пробормотал Павлуня и прямо с жесткого седла мотоцикла полез на привычное, примятое по телу сиденье шассика.

Боря Байбара посмеивался.

— Ты, чай, позабыл, где у него руль-то?

— Чай, не забыл! — сощурил глаз Павлуня. Он заученно и легко щелкнул рычагом, отжал педаль, шассик побежал ровно.

Петровны из-под ладоней смотрели ему вслед.

— Помнит, теткин сын, — пробормотал Бабкин и повернулся к Боре: — Раз выручил — выручай в другой: домчи меня в больницу — сил нет.

У директора совхоза до больницы не дошли еще руки, поэтому была она пока маленькая, деревянная, хотя запах в ней стоял настоящий, медицинский. Байбара домчал Бабкина до крылечка, проводил его в приемный покой и, поглядев некоторое время на расплывчатые тени за матовым стеклом, по стеночке выбрался на улицу. В голове у него плыло, от запаха больницы мутило.

А в белом кабинете молча смотрели друг на друга Бабкин и Чижик. Он стоял перед нею, пыльный и неловкий. Она сидела возле тумбочки, опершись на нее локтем. Девушка по жаре была босоногой, мягкие комнатные тапочки стояли под табуреткой. В сверкающей ванночке вместо иголок и шприцев насыпаны тыквенные семечки. Из раскрытого окна в кабинет летели занавески и птичьи голоса.

Когда Бабкин вошел, Чижик не стала прятать семечки, не запихнула ноги в тапочки, не тронулась с места, не кивнула — смотрела на него опухшими, заплаканными глазами.

Железные скулы Бабкина растеклись, крепкие маленькие губы растаяли, весь он сделался вдруг рыхлым и несильным. Вспомнилось Бабкину, как загораживалась от него девушка локтем.

— Не хотел я, — сказал он, прижимая к сердцу соломенную шляпу. — Я, честное слово, Пашку искал.

— Противный, — ответила детским голосом Чижик. — Какой же ты противный! Ненавижу! Брови твои рыжие ненавижу. Глаза узкие… Нос горбатый… И губы твои…

Тут девушка посмотрела, какие же у Бабкина губы: они были бледные, закушенные.

— Ой! — сказала она, вскакивая. — Ты что, Бабкин?

— Нога, — прошептал он.

— Покажи! — приказала Чижик.

— Да нет, — прятал ногу Бабкин. — Лучше доктор!

— Не рассуждай. Сядь!

Покачивая головой, поцокивая языком,

1 ... 16 17 18 19 20 21 22 23 24 ... 101
Перейти на страницу:

Комментарии
Минимальная длина комментария - 20 знаков. Уважайте себя и других!
Комментариев еще нет. Хотите быть первым?