— Уже целый год прошел, как дон Фернандо покинул Перу, чтобы приступить к своим обязанностям на Ладронах. Его жена отправилась с ним. Безусловно, ваша знакомая, Мария, тоже с ними. Мне очень жаль.

Губернатор замолчал, а Гектор по-прежнему не мог вымолвить ни слова. Несколько минут назад он еще лелеял слабую надежду, что ему удастся отыскать Марию, пусть он и находился здесь, в Чили, на положении пленника. Он даже разрешал себе фантазировать: вдруг, когда его отвезут в Лиму и будут судить, она узнает, что он в беде. Вдруг она найдет его. О нет, он не ждал, что девушка во второй раз избавит его от приговора, но вдруг ей удастся уговорить судей заменить ему гарроту тюрьмой. Когда же Гектор узнал, что Мария — на другом конце света, его мечты разбились вдребезги. Нет, она никогда не узнает, что он приплыл в Чили, разыскивая ее, и о том, что с ним сталось тут, она тоже никогда не узнает. Представив себе, насколько огромное расстояние пролегло между ними, Гектор впал в совершенное отчаяние.

Но черная минута миновала, и в самой глубине его души родилось упрямое, дерзкое решение: он не отступится. Он не жалеет об этих неделях в бурном море, о трудном плавании вокруг мыса Горн. Это намного приблизило его к ней, и если когда-нибудь каким-то чудом он окажется на свободе, то непременно продолжит свои поиски. Непрошенный образ Марии опять возник у него перед глазами — он вспомнил ее на суде. Какая она была уверенная в себе, красивая, как спокойно отвечала на вопросы обвинителя, как бестрепетно лгала! Он будто слышал ее низкий твердый голос, видел ее упрямый маленький подбородок. Гектор помнил, как она взглянула ему прямо в глаза и заявила суду, что никогда раньше его не видела. Теперь и он должен проявить такую же храбрость и решительность, как бы трудно ни было. Он не оставит надежд найти ее, хотя теперь, когда ему известно, как она далеко, вынужденное пребывание в Вальдивии станет для него вдвое тяжелее.

В это время года Вальдивия утопала в холодных дождях. Уже несколько недель Изреель и Гектор были пленниками этого города. Погода становилась все более промозглой, а жизнь — все более неуютной. Затяжные дожди переходили в ливни, потом окончательно установилась зима, с гор задули шквалистые ветры, пошел дождь со снегом. Случался и град. На город опустился туман, все страшились нападения пиратов, судоходство и торговля, летом связывавшие Вальдивию с другими портами, прекратились. Отрезанный от внешнего мира, залитый водой город смирился со своей тоскливой участью. Такая погода была вполне под стать мрачному настроению Гектора.

Пока Изреель играл со своими тюремщиками в карты и учил их фехтовать на шпагах и деревянных рапирах, — искусству, в котором преуспел еще во времена своей ярмарочной молодости, Гектор совершал долгие одинокие прогулки. Часто ноги несли его к морю, и он подолгу стоял на берегу и смотрел, как тяжелые капли покрывают рябью бурую гладь. Он думал о Марии, а еще о том, что сталось с Жаком и восстановилось ли зрение у Дана. Письмо от Марии по-прежнему хранилось у него в кармане. Постояв у воды, юноша брел обратно к дому губернатора, гостеприимством которого они с Изреелем по-прежнему пользовались.

Однажды, где-то в середине сентября, когда дожди были уже не такими свирепыми и в воздухе запахло весной, Гектор нашел дона Алонсо в его кабинете. На столе перед губернатором лежала карта испанских колониальных владений.

— Пока суда не ходили, — сказал губернатор, — не было и вестей из аудьенсии насчет вас с Изреелем. Но только что из крепости Ньебла я получил сообщение, что у входа в залив замечено авизо, посыльное судно. Завтра его капитан будет здесь. Думаю, он привез мне инструкции.

Губернатор указал на карту:

— Простите, если вмешиваюсь в ваши личные дела, Гектор, но в эти последние месяцы вы, несомненно, думали о Марии. Я хотел бы спросить, не хотите ли вы как-нибудь дать ей знать о себе?

Шагнув к столу, дон Алонсо ткнул пальцем в карту, указывая на точку в Тихом океане:

— Вот эта небольшая группа островов, — сказал он, — и есть Ладроны, «Острова Воров». Так назвал эти острова открывший их Магеллан. Дело в том, что местные жители украли у него все, до чего сумели добраться. — Губернатор тонко улыбнулся. — Вот там-то сейчас и правит алькальд дон Фернандо — властью, данной ему вице-королем Новой Испании. Ежегодно вице-король посылает ему официальную депешу с распоряжениями на следующий год. — Палец губернатора скользнул на восток, к берегам Мексики. — Депешу доставляет галеон, который отплывает вот отсюда, из Акапулько. Если вы напишете письмо вашей знакомой, я запечатаю его своей личной печатью и отошлю капитану галеона в Акапулько, а он передаст его ей.

Губернатор поднял глаза от карты и бросил на Гектора быстрый внимательный взгляд:

— Разумеется, вам решать, писать ей письмо или нет.

После четырех месяцев сильных переживаний Гектор впал в глубокое уныние. Он был совершенно подавлен.

— Дон Алонсо, с вашей стороны это очень любезное предложение. Но думаю, для Марии будет лучше забыть обо мне. Если она получит от меня письмо, оно только пробудит в ней напрасные надежды.

Губернатор посмотрел на него с нескрываемым сочувствием.

— Друг мой, Мария, может быть, так же страдает от неизвестности и мучается тоскою, как страдал и мучался я, когда ничего не знал о судьбе моего брата. Иногда лучше знать горькую правду, чем терзаться сомнениями.

В тот вечер в своей комнате Гектор раз шесть начинал — и шесть раз рвал — письмо к Марии. Когда на следующее утро за ним зашел Луис, чтобы вместе отправиться к губернатору, оказалось, что письмо так и не написано.

— Похоже, вы крупная птица, — невесело улыбнулся дон Алонсо. Карта все еще лежала у него на столе. — Я получил из аудьенсии приказ доставить вас в Лиму для дознания, после которого вас будут судить за пиратство. — Он понизил голос: — Вы написали письмо Марии?

Гектор отрицательно покачал головой.

Губернатор больше не стал настаивать:

— Тогда я могу только пожелать, чтобы вас с Изреелем судили по справедливости. Луис проводит вас до пристани, там ждет корабль. Как только вы ступите на борт, то будете свободны от данного мне обещания. С этого момента ответственность за вас несет капитан. Ему не терпится отплыть поскорее.

Выходя из кабинета, Гектор оглянулся. Дон Алонсо сворачивал карту, и лицо его было мрачно. У него был вид человека, который очень недоволен тем, как он только что поступил.

* * *

— Слава богу, нас хоть изредка выпускают из этой клетки, — простонал Изреель, распрямляясь во все свои шесть с половиной футов и потягиваясь, — а то я бы тут горб себе нажил.

Авизо было небольшим легким судном. С тех пор как оно покинуло Вальдивию, друзьям разрешалось гулять по палубе всего лишь два часа в день. Остальное время они вынуждены были проводить в маленькой каюте без окон, которая, как предполагал Гектор, обычно служила кладовкой. Пахло в ней старыми мешками и сыростью, а подволок был такой низкий, что великану Изреелю приходилось сгибаться в три погибели или вообще передвигаться на четвереньках.