Правительство Турции с первых дней мировой войны не только заняло нейтральную позицию, но через русского посла Тирса предлагало даже союз с Россией. Однако Петербургу Турция нужна была вовсе не в роли союзницы, хотя бы самой смирной и послушной. Там вообще нужна была не Турция, а Константинополь, а лучшим предлогом его занять была бы война с Турцией. С другой стороны, русско-турецкий союз отдавал бы в английские руки Богдадскую железную дорогу, стратегический подступ к Египту и Индии, чего Германия не могла допустить ни в коем случае.

Для Германии Турция представляла собой страну экономических и стратегических возможностей, давая, с одной стороны, надежду в будущем, после разгрома Сербии, воспользоваться ее сырьем, с другой стороны – открывая возможность организовать удары на Суэц, Египет и далее в северную Африку, что поставило бы в одинаково затруднительное положение англичан и французов. Англичане в этом случае могли быть лишены кратчайших путей на восток, а французы – африканского контингента для укомплектования своих колониальных войск, не говоря уже о том, что обоим союзникам пришлось бы отвлечь сюда значительные силы с западно-европейского театра войны. Общность сухопутной русско-турецкой границы на Кавказе давала возможность приковать сюда часть сил России за счет ее австро-венгерского фронта, в чем были весьма заинтересованы центральные державы.

При таких условиях, когда выступление Турции на стороне центральных держав оказалось желательным и для русского правительства, и для германского командования, 10 августа в турецких водах появляются германские крейсеры «Гобен» и «Бреслау».

Столь своевременное появление в Константинополе этих германских военных кораблей, прорвавшихся в Дарданеллы благодаря нерадивости французского и английского командования на Средиземном море, объявивших блокаду проливов только после прихода туда крейсеров, казалось тем удобнейшим предлогом для войны с Турцией, за который ухватился русский министр иностранных дел Сазонов и который в то же время в борьбе партий в турецком правительстве за союз с Россией или за союз с Германией чашу весов перетянул в сторону Германии.

Уверенность в выступлениях Турции на стороне Германии становилась все очевиднее. Ясно было, что Турция воспользуется прибытием двух крейсеров для усиления своего – против русского устаревшего – черноморского флота.

Между тем интересы Англии и Франции были прямо противоположны интересам России, не говоря уже о том, чтобы отдать эти проливы безоговорочно. Россия совершенно не входила в их программу.

Все эти и другие соображения диктовали Турции линию внешней политики, состоящую в выжидательном образе действий, не упуская возможности усилиться в военном отношении.

Неудачный для французов исход пограничного сражения и победоносное наступление германцев вселяло в турецкое правительство веру в окончательный успех в войне Германии, и Турция почти открыто перешла на сторону Срединных держав и назначила немецких адмиралов командующими: одного – турецким флотом, а другого – комендантом дарданельских укреплений.

Англичане были вынуждены отозвать своего адмирала Люмпуса, который до этого времени вел инструктаж в турецком флоте.

В середине октября в выступлении Турции уже не было сомнения, так как стало известно, что турецкое правительство подписало протокол, коим обязывалось к немедленному вооруженному выступлению, как только оно получит в счет обещанного пособия от Германии два миллионов фунтов золотом. В ночь на 29 октября два турецких миноносца вошли в одесскую гавань и потопили русскую подлодку. «Гебен» бомбардировал Севастополь, а крейсер «Бреслау» с еще одним крейсером обстреляли Новороссийск, Феодосию, заминировали Керченский пролив и потопили несколько судов.

Не посоветовавшись со своими союзниками, Россия объявила войну Турции. Русский посол покинул Константинополь, а англичане и французы еще надеялись сохранить нейтралитет Турции, но вынуждены были посчитаться с уже свершившимся фактом. 1 ноября английский и французский послы также покинули Константинополь.

3 ноября последовала первая, как ее называют англичане, демонстративная бомбардировка фортов Дарданельских проливов, показавшая туркам всю слабую сторону их защиты.

С этого времени они решительно приступили к укреплению проливов под руководством германских инструкторов, используя всю наличную пригодную для этой цели материальную часть.

12 ноября Турция объявила войну Англии, Франции и России. Таким образом, через 3 месяца после начала войны Турция стала также одним из театров военных действий с ее многочисленными фронтами: Кавказским, Персидским, Палестинским, Сирийским и Галлополийским.

Антанта немедленно реагировала на выступление Турции переходом русскими войсками турецкой границы на Кавказе, бомбардированием Дарданельских фортов, занятием английскими войсками в Персидском заливе Басры и других мест, а позднее, 17 декабря, объявила Турции войну.

2

Первоначальной задачей русской Кавказской армии было поставлено следующее: Сарыкамышскому и Ольтинскому отрядам (главная группа) – наступать на Эрзерум. Эриванскому отряду, пройдя малодоступный с неразработанными перевалами пограничный хребет Агрыдаг, овладеть Баязетом, Алашкертом и Каракилисой. Остальным отрядам прикрывать границу.

В станицах Терского казачьего войска был объявлен очередной призыв казаков на Турецкий фронт.

В станице Пришибской по обычаю казаки собрались на площадь перед церковью. Старые – в полной форме, с шашками на боку, держат себя степенно, беседуют тихо, обдумывая каждое слово. Среди молодых – шум, перебранка, толкотня.

Но вот все стихло, и все чинно встали в круг: вынесли казачьи регалии. Атаман со священником – посередине круга. Читается молитва: «Отче наш, сущий на небесах! Да святится имя Твое; Да придет царствие Твое; Да будет воля Твоя яко на небеси и на земли; Хлеб наш насущный даждь нам днесь; И прости нам грехи наши, ибо и мы прощаем всякому должнику нашему, и не введи нас во искушение, но избавь нас от лукавого!» После чего командовавший помощник кланяется атаману и священнику, а затем всем присутствующим. Атаман объявляет:

– Братцы казаки! Царь-батюшка призывает оказать ему услугу, помочь расправиться с турками, которые на наших границах промышляют и творят там великие бедствия. – После чего, выждав немного, атаман спросил:

– Любо ли нам это, братья – казаки?

На что в ответ прогремело: «Любо, любо!» Казаки вокруг были в своей обычной одежде, в черкесках при холодном оружии. Везде в рядах виднелись их оживленные загорелые лица. И глядя на них, трудно было себе представить, что эти люди скоро пойдут в бой, откуда многим из них не суждено вернуться, скорее можно было предположить, что они собираются на веселую прогулку.

Ровно в шесть утра, когда только заалела на востоке заря, все были наготове.

Сотник, проехав перед строем, снял папаху, перекрестился и махнув рукой, негромко сказал: – С Богом!

И тотчас четкая дробь десятков лошадей разорвал, а эту утреннюю тишину.