– Как на пошлейший из борделей, – ухмыльнулся Цезарь.

– Разве это не то, что нам нужно?

– Определенно.

Эльдорадо был дорогим миром, здесь не было четкого разделения на развлечения для богатых и бедных. Все гости, задерживавшиеся здесь хотя бы на час, были более чем платежеспособны. Поэтому даже здешний бордель был вполне безопасным и чистым заведением – получше многих, где Цезарю доводилось развлекаться. Там следили за порядком, обставили комнаты неплохой мебелью, что же до отсутствия вкуса… его ни за какие деньги не купишь.

Цезарь бывал в «Эдельвейсе» раньше, еще до погрома в Эльдорадо. Вряд ли реставрация сильно изменила эти маленькие комнатки, лишенные окон, обставленные только кроватями и зеркалами. Для того, чем он надеялся отвлечься, больше ничего не нужно.

Он пришел туда с Илоизой. Он заплатил администратору, не сводя глаз со своей прекрасной спутницы. Он хотел ее и знал, что все будет идеально. Он даже проводил ее до порога комнаты и готовился пропустить внутрь первой, когда его телефон издал мелодичную трель, предупреждая о новом сообщении.

В кластерных мирах не было сотовой связи, действовавшей во внешнем мире. Чаще всего мобильные телефоны превращались в лучшем случае в фотоаппараты и органайзеры, в худшем – бесполезные куски пластика. Но иногда они настраивались на особую линию магической связи, доступную лишь самым богатым из нелюдей. В случае Цезаря, это была внутренняя сеть Великих Кланов.

Через такую сеть спам не присылают. Поэтому Цезарь не стал игнорировать сообщение, как проигнорировал бы звонок по внешнем мире. Он достал из заднего кармана джинсов телефон и прочитал короткое послание: «В кластерных мирах становится очень опасно. Не проявляй интереса к Слоновьей Башне, за тобой могут следить. Лучше останься в главной резиденции Инанис. Э.Л.»

Э.Л. Эвридика Легио. Он мгновенно понял, кто это – даже получив сообщение от своих братьев, он вспоминал бы их дольше.

Ему хотелось горько рассмеяться от абсурдности ситуации. Он был в шаге от того, чтобы забыть ее – в самом буквальном смысле, в шаге! И в этот момент она послала ему сообщение, которое ничего для него не меняло, и вместе с тем меняло все. Как будто назло…

Вряд ли она сама понимала, что сделала. Но Цезарю казалось, что на него ледяной воды вылили, от очарования Илоизой не осталось и следа.

– Извини, мне нужно уйти, – сдержанно сказал он.

– Да ладно тебе! – Илоиза перехватила двумя руками его руку и попыталась увлечь его в комнату. – Не порти вечер нам обоим!

Цезарь без труда освободился. Ему было неловко перед Илоизой, но не настолько, чтобы потакать ее капризам.

– Так нужно.

– Это ведь она, да?

– Да.

– Она того не стоит.

– Это понятно. Просто сегодня у нас с тобой ничего не получится.

– Дурень ты все-таки… – фыркнула Илоиза. – Но красивый. Надеюсь, встретимся, когда ты образумишься.

Он кивнул, отвернулся – и перестал думать о ней в тот момент, когда она исчезла с его глаз. Цезарь поспешил покинуть бордель, теперь ему казалось, что здесь даже дышать тяжело. Скоро он снова оказался под северным сиянием Эльдорадо – наедине с мыслями, от которых совсем недавно хотел избавиться и которые теперь с готовностью возвращал.

* * *

Он был невысоким, худым и слишком болезненным даже для сильфа. При ходьбе он прихрамывал, не рисковал расправить плечи и шарахался от каждой тени. Его жена выглядела так же жалко: осунувшаяся, истощавшая до костей, но с массивным животом, указывавшим, что она разрешится от бремени ребенка совсем скоро. Несложно было догадаться, почему их оставили в живых.

Показывая свое милосердие, захватчики Сивиллы все равно действовали осторожно. Они перебили воинов, ученых, жрецов и дворян. В живых позволили остаться только купцам и ремесленникам, тем, кто еще мог быть полезен и вряд ли начал организовывать сопротивление. А чтобы еще больше обезопасить себя, новые хозяева переселили горожан на другие улицы. В Сивилле элементали разных стихий привычно селились кварталами: дети Воздуха тянулись к себе подобным, дети Воды признавали только других детей Воды, с Землей и Огнем была та же история. Многие поколения жили бок о бок, они подружились, сроднились, они беспокоились друг о друге. Теперь же они оказались в окружении незнакомых лиц, и хотя все они, связанные одной бедой, симпатизировали друг другу, они уже не могли точно определить, кто всегда жил здесь, а кто – шпион захватчиков.

Поэтому горожане, недовольные и разгневанные, все равно боялись лишний раз поднять голову. Они даже у себя дома не всегда жаловались, опасаясь быть подслушанными. Полуразрушенные атакой улицы города наполняло тихое, безропотное стадо, которое захватчики могли использовать как угодно.

В это стадо гармонично вписывалась семья молодых болезненных сильфов, ожидающая пополнения. Им выделили небольшой домик, который, судя по низким потолкам и обилию дерева в интерьере, раньше принадлежал детям Земли, и забыли о них.

– Я их не виню, – заметил Родерик. – Если бы я встретил такого типа на поле боя, я бы в него даже плюнуть побрезговал.

Он с легким любопытством рассматривал свое отражение в зеркале, к которому никак не мог привыкнуть. Его настоящее тело тоже не было массивным – но оно было сильным, гибким и быстрым. А болезненная тушка сильфа чем-то напоминала ему грязный мусорный пакет, готовый улететь под первым же порывом ветра.

– Тебе бы не пришлось ни в кого плевать – такие доходяги сами не лезут на поле боя, – заметила Керенса Мортем, почесывая выпирающий живот.

Она тоже не была похожа на настоящую себя. Вместо гордой сильной воительницы перед ним стояла затравленная сильфида, лишенная холодной мудрости этого народа. По ней было видно, что природа отмерила ей не слишком много ума. Это было не так страшно, пока девица жила в мирной Сивилле и прислуживала своим знатным сородичам. Но потом она слишком много увидела, слишком много страха испытала, и все ее усилия отныне были сосредоточены лишь на одном: уберечь своего ребенка. Ради этого она была готова подчиняться кому угодно и даже убивать.

Словом, они стали чуть ли не полной своей противоположностью. Глядя на них, никто не догадался бы, что это не самое привлекательное семейство – могущественный лорд вампиров и глава второй линии Великого Клана Мортем. А значит, артефакты, созданные кланом Арма, работали идеально.

У Родерика были все основания полагать, что, если бы не война, клан Арма не спешил бы рассказывать остальным об этом своем артефакте – равно как и сети прослушки тайных переговоров. Это были великолепные инструменты шпионажа, равных которым вампир не знал. Он и Керенса просто надели тонкие обручальные кольца – и тут же изменились до неузнаваемости.

Артефакты не навеяли на них иллюзию, это было бы слишком примитивно и рискованно. Нет, они действительно изменили их тела, и Родерику до сих пор было интересно, чувствует ли Керенса своего предполагаемого ребенка, хотя спросить об этом он не решался. Артефакты использовали незначительное количество энергии, поэтому распознать их смогли бы немногие – разве что великие чудовища или Аурика, но они не появлялись на дальних улицах Сивиллы.