А впереди были километры тяжелой весенней распутицы.

* * *

В ставке хана Узбека было шумно. В совещательной комнате собрался военный совет и представитель Владимира. Обсуждался набег сопредельного князя. После доклада своего баскака, хан сидел молча и глядел на стародубского посла. Тот переминался с ноги на ногу и уже трясся от страха. Все боялись такого молчания хана, оно могло быть как обдумыванием причин вторжения, так и приговором к смерти любого присутствовавшего здесь. Оно давило и пригибало к земле. Палач за спиной владыки уже несколько раз перекладывал из руки в руку топор с удлиненной ручкой. Склонив головы, стояли военные советники и ждали вердикт хана. И они его услышали. Это был тихий смех. Хан смеялся! Его лицо исказила злая усмешка, и узкие глаза владыки Орды смотрели остро и пристально. Взгляд скользил по испуганным лицам, и остановился на спокойном старого Щаура.

— А ты, что скажешь, мой друг? Идти мне к Владимиру на подмогу сейчас или погодить, посмотреть на его деяния?

— Как ты желаешь, так и будет, великий хан, — склонил голову старый воин. — Думаю, что надо посмотреть. Молодой Владимир будет искать мирные пути. Ему в помощь придет и посольство Московского князя. Ежели владимирцы и далее будут сопротивляться, то тут уже мы сможем вступить на решение проблемы. К тому же подсохнет, появится первая трава, кони смогут питаться подножным кормом. И надо подготовить легкий отряд самых лучших воинов, который сможет пройти по землям угорского князя. Владимиру нужен с ним договор для прохода войска. Для всего нужно время. Дадим его князю. А там поглядим, — хитро прищурился старый пройдоха.

Хан хмыкнул и причмокнул.

— Здраво мыслишь, друг. Так и сделаем.

Он подозвал толмача, который переводил на ухо встревоженному русскому послу слова свояка хана, и приказал перевести тому его приказ передать Владимиру, что хан Орды помнит свои слова и не оставит перед надвигающейся угрозой.

— Так будет лучше, — смеялся Узбек уже после того, как распустил совет и отправил своих посланцев к Владимиру. — Уверен, что Московский князь не сможет унять порывы владимирцев, так как хотел бы он, несмотря на родственные связи, и те не оставят своих попыток мести. Считай, им плюнули в лицо, отправив сосватанную невесту домой. Теперь той только два пути: либо монастырь, либо петля. А дочка одна и старый князь вместе с сыновьями будет лелеять мысли кровью смыть позор. Нам же надо подтолкнуть Владимира к столкновению сейчас, дабы показать тому, что без нас ему не обойтись. Все идет, как я и хотел.

Хан потирал руки, вышагивая между подушками и широким диваном, на подиуме, где теперь сидел, согнувшись, старый Щаур. Он понимал задумку хитрого и умного владетеля, помня великую пословицу восточных мудрецов «разделяй и властвуй», что сейчас и видел в действиях изворотливого политика.

Золотая Орда уже была не та воинственная организация, которой боялись все племена, по землям которых проходила, но и русские княжества и даже крымские татары, половцы, мадьяры и ромы, разгромленные и разграбленные еще Батыем, его прадедом, помнили и боялись набегов. Теперь же монгольские войска рассыпались в мелкие отряды и растворились в родах местных племен живших рядом. Теперь это не те воины и не те военачальники. Ушла сильная когорта монгольского воинства, утратились навыки ведения боев и удержания завоеванных земель. Расползлись по своим наймёнам, по родам, обросли жиром не только в теле, но и в голове.

Узбек приказал принести кумысу и присел рядом со своим старым другом. Щаур принял пиалу из рук хана и припал пересохшими губами. Сделав пару глотков, поставил чашку на стол.

— Думаешь, Владимир сможет откинуть полки старого князя? — Спросил он.

— Обязательно это сделает, — ухмыльнулся хан, причмокивая после каждого слова. — Ему сейчас надо доказать всем, что он все может решить сам. Молодой, честолюбивый. И к тому же отличный полководец. А жена ему в этом поможет.

Задрав кверху бороду, он хрипло засмеялся. Щаур смотрел в лицо хана и удивлялся этому коварному человеку, скрытному и расчетливому.

— Именно таким и должен быть Великий хан Золотой Орды, — усмехался Щаур и прихлебывал пьянящий напиток.

Глава 14

В полатях молодой княгини сидела, сгорбившись, Марушка и что-то бормотала над чашкой с тлеющим в ней снадобьем. Она пыталась понять, что случится с ее молодой хозяйкой, которая, несмотря на возражения отца и мужа, все же ушла вместе с ними в поход.

— Тебе не след ити, — уговаривала она Славку, которая примеряла на себя новую короткую кольчугу, что принесли ей из княжеской кузницы, — чижолая ты, а понесешь на себе железы. Каково будет дитяти ето чувствовать? А ишшо и вЕрхом. Поджалела бы наследника, чай долгожданов. И што кажуть князь и отче?

Славка обняла ту за плечи и прижала к себе.

— Все будет добром, не волнуйси, — улыбалась она. — Я же воин и не то бывало. Привыкшая. Да и парню надоть сызмальства быть в седле. Усе буде хорошо. Верь мне.

Марушка утирала слезы и бормотала, что-то о непоседливой девушке, которая не понимает своего положения.

— А скинешь ежели? — Пыталась увещевать ее подруга. — Што князь скажет? А отче? Ведь уже за половину зашло и малец толкается.

Славка отмахивалась от слов Марушки и смеялась. Она уже знала, что будет мальчик, так как верила колдовству женщины и ее уверениям, что родится наследник. Владимир был счастлив. Он одарил Марушу за такие слова лисьим салопом и красными сафьяновыми сапогами, о которых та мечтала.

Все были довольны.

Особенно воевода. Он давно обратил внимание на красивую и ласковую женщину, что была близкой подругой его дочери. Еще когда забирали из ханского гарема, он приглядел ее и его взгляд неоднократно останавливался на ней. Та тоже уже обратила внимание на мощного воеводу с курчавой бородой и серыми глазами. Она уже знала, что мать Славки покинула этот мир еще когда той было двенадцать лет, сразу после оспы, что принесли с собой купцы. Тогда выкосила та зараза полкняжества. Долго еще восстанавливался жизненный пояс всех, кто был затронут. Целых три года затягивались раны, и затухала болезнь. Тогда княжеский терем был в осаде, охраняем и закрыт для всех, кроме Владимира. Он все-таки встречался со Славкой и был рядом, когда умерла ее мать. Он всегда был рядом, везде — и в жизни и в бою. И только когда убили его родичей, остался главным в стольном граде и воевода сам принял набег половцев. Владимир корил себя за