— Время видел? Восемь часов, завтра в школу!

— Мне плевать!

— Я тебе не разрешаю.

— Да мне пофиг на твои запреты!

— Ты переходишь все границы. Привык, что мама тебе все позволяет? Завтра же создам для тебя таблицу с системой штрафов, и за каждый твой проступок…

Но и на это он лишь с презрением рыкает:

— Да вводи что хочешь! Плоди свои гребаные таблички, вся жизнь у тебя — сплошная табличка!

— Зачем тебе рюкзак? Что в нем?

— Ничего в нем нет!

— Ты опять за свое? Может, уже приобретешь абонемент на безлимитное посещение обезьянника? Ярослав, я тебя не отпускаю! — все громче и строже говорит Катерина Николаевна.

Что отвечает Ярослав, я уже не слышу. Вскоре громко хлопает соседская дверь.

Я выжидаю двадцать минут, беру кольцо и выхожу из квартиры. Пора нанести визит и пустить козырь в дело.

— Даня? Добрый вечер. Рада видеть. — Открыв мне, Катерина Николаевна цепляет на лицо рекламную улыбку, но грустные глаза выдают ее настроение.

— Здравствуйте. Я вот тут… — Запинаюсь. — Кольцо ваше нашел… — Протягиваю находку.

Катерина Николаевна рассматривает кольцо сначала с недоверием, потом — с удивлением и наконец — с радостью. Грусть из взгляда почти исчезает, теперь в ее глазах светится огромная благодарность.

— Оно! Это оно! Боже, Даня, как?

Улыбаюсь, как учила Ксюша:

— Да решил еще раз поискать на следующий день, и вот, нашел. Правда, долго искал, и руки все исцарапал и отморозил.

— Это просто невозможно! Я уже с ним попрощалась… Какой же ты молодец, спасибо тебе огромное!

Кольцо вдруг стерло между нами некую границу. Катерина Николаевна все еще смотрит на меня — теперь задумчиво, как-то по-новому. Затем ее лицо проясняется:

— Знаешь, а я собралась чай пить. Составишь мне компанию? А то Яра убежал куда-то в ночь…

Я охотно соглашаюсь. И вот на уютной кухне, под ароматный чай из таежных трав и пирог с брусникой, я по просьбе Катерины Николаевны рассказываю о себе. О желании поступить в ГУЭФ, о своей мечте — стать успешным, о маниакальной одержимости учебой, а особенно — математикой. Пока не говорю о своих проблемах — рано.

Моя история явно впечатляет Катерину Николаевну. По лицу кажется, что внутри у нее происходит какая-то борьба. Вскользь я упоминаю работу…

— Ты работаешь?! — Это совсем ее шокирует.

— Да. С четырнадцати лет. Папы нет, а нужно помогать маме, — говорю я уклончиво, не вдаваясь в подробности.

Катерина Николаевна выглядит все более растроганной:

— А чем занимаешься в свободное время?

— Свободное время? — Я хмурюсь, пытаюсь вспомнить, что это такое. — Учусь, работаю. Больше ничего.

— А прогулки? Кино? Друзья? И… девушки? — Последнее слово Катерина Николаевна произносит с легким неодобрением.

Качаю головой:

— Это все не для меня… По крайней мере, сейчас.

— А что же сейчас? — спрашивает она с любопытством.

— Я считаю, что сейчас важнее заложить фундамент под свою будущую жизнь. А отдых и развлечения оставить на потом.

— Это взрослый и серьезный подход. — Она смотрит на меня с уважением. — И большая жертва. Но в будущем она окупится стократно, поверь мне.

Киваю. Хвалю пирог и чай. Не могу не заметить, что за разговором Катерина Николаевна то и дело поглядывает в окно — с легкой тревогой.

— Не переживайте за него, — тихо говорю я, поймав очередной взгляд. — У него много друзей. Большой компанией тяжело попасть в передрягу.

— Надеюсь, что так, — кивает она с грустью. Затем натянуто улыбается и предлагает мне еще пирога.

Я спрашиваю Катерину Николаевну о ее работе, и она рассказывает все, что я уже знаю. Затем я задаю вопрос, почему они с Ярославом переехали сюда. Она говорит, что отсюда удобнее ездить до Москвы, но по интонации я понимаю, что дело в чем-то другом, но сейчас правду она не откроет. Что ж. Все равно чаепитием я остаюсь доволен.

Кажется, мы уже почти подружились.

9

С помощью линейки и двухстороннего скотча краду из почтового ящика Катерины Николаевны какое-то письмо, а потом, дождавшись, когда Ярослав уйдет, звоню в их дверь. Говорю Катерине Николаевне, что письмо по ошибке попало в мой ящик, а затем как бы невзначай жалуюсь, что мне никак не удается одна задача по математике. Не сможет ли она посмотреть? Она охотно соглашается и приглашает меня войти: полчаса свободного времени у нее как раз есть.

За пятнадцать минут Катерина Николаевна объясняет мне, как решаются такие задачи. Она не дает ответ — просто слегка направляет меня, чтобы я взглянул на задачу под новым углом. Радостный, я ухожу домой, нахожу в стопке задач подобные и за один вечер решаю сразу двадцать штук.

* * *

На уроке русского происходит странность. Елена Андреевна две недели назад объявила сбор денег на подарки учителям и сегодня пересаживает за позорные парты новую партию должников. Почти все места вскоре оказываются заняты, остается одно свободное — рядом со мной. Елена Андреевна называет последнюю фамилию:

— Вудиков.

Замираю от изумления. А Ярослав с довольным видом собирает вещи и пересаживается ко мне. Он выглядит так, как если бы сам все это спланировал. Да что происходит? Получается, о сборах даже Катерина Николаевна не знает? Если бы знала, она ведь точно бы дала ему деньги… Или она и дала, а Ярослав решил соврать и потратить их на свои нужды? Эх, какой же он все-таки гад!

— Теперь мы соседи в квадрате, — улыбается Ярослав. — Но вижу, ты не особенно рад.

— Лучше бы мы были соседями в степени «минус бесконечность», — ворчу я.

— Да, опять убеждаюсь, что прозвище тебе дали не только из-за фамилии, — вздыхает он. — Чего ты всегда со всеми такой злой?

— Это не злость, а здоровый сарказм.

Ярослав тут же изображает, как крутит регулятор громкости.

— Нам с тобой теперь делить одну парту. Может, приглушишь чуток свой «здоровый сарказм», и начнем нормально общаться?

Пожимаю плечами.

— Давай ты будешь общаться со мной так, будто я твой географический антипод?

— Давай, — оживляется Ярослав, не распознав подвоха. — А это как?

— Представь Землю. Проведи мысленно линию от нас через ее центр и выйди в противоположной точке. Это получится точка в Тихом океане, где-то в четырех тысячах километров к юго-востоку от Новой Зеландии.

— И? — Ярослав хмурится.

— И там я, твой географический антипод. А ты здесь. Как бы ты со мной общался?

— Эм-м… по телефону?

Закрываю глаза. Вот же глупость.

— Я болтаюсь в ледяных водах Тихого океана, — медленно произношу я, словно объясняю что-то детсадовцу. — У меня там нет связи.

— Тогда как?