Андрей двинулся к выходу. Свет! Яркий солнечный свет хлестнул по глазам, ослепив обоих на какое-то мгновение. Они так и стояли среди валявшихся у входа в пещеру валунов, когда где-то совсем рядом разорвалась граната, выпущенная из подствольника…

Мощный удар сбил Филина с ног, бросив спиной на камни. Но натренированное за эти дни передрягами сознание не отключилось, да и боль была не острой. Он посмотрел на свой левый бок и понял, что ранен: на ткани комбинезона расплывалось темное мокрое пятно. Сунув руку за пазуху, Филин, к своему удивлению, нащупал острый горячий кусочек металла, торчащий из тела.

«Между ребрами застрял. Наверное, после рикошета ударил – сила уже не та… Хрен с ним – потом достанут…»

Его блуждающий взгляд остановился на лежавшей недалеко винтовке Инги. А сама она убегала, преодолев к тому времени около сотни метров.

– Стой, сучара!!! – прошептал Андрей и попытался подняться, но ватные ноги отказались держать своего хозяина. – Стой, тварь! Все равно достану…

Он подполз к винтовке и схватился за нее, словно утопающий за соломинку. Лечь на живот не позволил осколок, и тогда Андрей сел. Опершись спиной о большой камень, он положил оружие на другой, лежавший тут же. Камень – это не ослабевшая рука – он не дрожал. Филин прицелился в ноги беглянки…

– Пф! – шептануло оружие, и Инга, словно споткнувшись, рухнула на камни.

– Пф! – И пуля, попавшая в плечо, перевернула ее на спину… …Андрей смотрел на своего палача сквозь оптический прицел и видел ее губы, шептавшие: «Убей! Ну, пожалуйста!..»

– Трахаться любишь?! Никак не натрахаешься, мразь?! Нимфоманка, да?! Вот сейчас ты и получишь оргазмище – первый и последний в твоей поганой жизни! Таких фуев ты еще не ловила, падла!

Филин видел широко раздвинутые ноги Инги и прицелился между ними… Это была месть. Страшная в своей неотвратимости и такая сладкая и долгожданная…

– Пф, пф, пф, пф… – Сколько раз он выстрелил, Андрей не считал. Он только видел, как тяжелые девятимиллиметровые пули рвали в куски плоть Инги, а та все никак не умирала, глядя неотрывно прямо в душу Филина сквозь оптический прицел, и только содрогалась от попадания очередной пули…

Не-ет! Она была все же обыкновенным живым человеком, и когда пули, выпущенные Филином, превратили ТО место в месиво, в фарш из костей и плоти, Инга устремила невидящий взгляд к небу…

«Все!» – подумал Андрей, теряя наконец сознание… …Бандера и Змей подбежали к своему командиру, когда из ствола винтовки еще плавно вытекал слабенький дымок…

«…Опять! Бог ты мой, как же я от вас устал! Прочь! Пошли прочь! Сволочи, падальщики, даже коньки отбросить не дадут спокойно. Ну нет! Я пока еще живой и вам, твари лопоухие, просто так не достанусь!..» – Филин, не открывая глаз, попытался отмахнуться от шакалов или одичавших собак, кто их разберет, слизывавших кровь с его истерзанного тела. Получилось у него плохо. Никак не получилось. Таким беспомощным он себя еще не помнил. Если честно, сейчас он вообще мало что помнил. «…Жарко. Обморозился, наверное. Сдохнуть бы побыстрее…» – тяжелая, вязкая боль уже расползлась по всему телу. Болели даже корни волос…

Через закрытые веки Филин чувствовал яркий свет, освещавший его лицо, но открывать глаза не было сил, да и не хотелось. Зачем? Чтобы увидеть слюнявые, клыкастые, голодные пасти, готовые в любую секунду начать рвать его на куски?

«…Да пошли вы все!..»

Но гордость не давала покоя. Она, зараза, была даже сильнее боли, затопившей сознание. Ему вдруг захотелось хотя бы плюнуть в шакалью морду. Филин сделал над собой последнее усилие. Веки поднимались с жутким скрипом и треском, напоминавшим грохот давно не смазанных ворот. Голова, казалось, лопнет и разлетится кусками по всей вселенной… … – Ну, здравствуй, поручик. – Андрей лежал на медицинском столе, рядом, вытирая его лицо и плечи, была Ольга. – Очнулся именно сегодня… Это ты мне такой подарок делаешь на праздник? А без гусарских выходок не можешь?

Она вытирала его лицо мягким марлевым тампоном, а из глаз катились слезы.

– Ты как здесь оказалась, Амазонка? – Филин сделал над собой нечеловеческое усилие.

– Это ты здесь оказался, Андрюша. Опять… – Девушка улыбалась, и ему было приятно видеть это, такое милое и родное, лицо. – Ты в Москве, поручик. Тебя вчера привезли, из Ташкента. Три недели там держали – все боялись перевозить.

– А что за праздник? – Каждое слово давалось с огромным трудом, а в голове, казалось, поселился какой-то ненормальный дятел, долбивший изнутри.

– Хороший праздник – Восьмое марта. Мужчины подарки делают. Вот и ты не забыл. Я, Андрюша, возле тебя буду. Не прогонишь?

– Не смогу…

– Вот и хорошо. Ты когда вчера к нам поступил, то наш полковник, ну зав отделением, спросил у девчонок, мол, кто хочет быть около сумасшедшего офицера-спецназовца. Его, видишь ли, очень настоятельно «попросили» о личной медсестре. А когда он назвал фамилию Проценко – я сразу же и напросилась к тебе. Так что никуда ты теперь от меня не сбежишь, поручик!

– Спасибо, Оленька! Амазонка моя… – Он стал проваливаться куда-то в глубины своего ускользающего сознания…

Лицо Ольги превратилось в какое-то расплывчатое пятно, потом наступили сумерки…

– Ну вот! Эх, поручик, поручик! Ничего, теперь-то я тебя выхожу. …На этот раз Филин выздоравливал куда как медленнее – поизносился его организм за этот год, прошедший с момента первой их с Ольгой встречи. Но природа брала свое, и уже через неделю он начал понемногу ходить, да и настроение улучшилось. Андрей чувствовал, что еще немного – день-два, может, неделя – и он вернется к былой форме… … – Ну что, замуж-то успела уже сходить? – спросил он как-то Ольгу.

– А что? – потупила она взгляд.

– Интересно – год прошел, как-никак.

– Сходила…

– Ну и что муж?

– Объелся груш!..

– Это как?

– Из-за тебя, поручик, все из-за тебя.

– Здрасте-пожалуйста, опять я виноват?

– Виноват! Уехал тогда и даже ни одного письма не написал, не позвонил ни разу! Я тогда на тебя очень сильно обиделась. Думала: смотри какой павлин – за мной мужики табунами бегают, а он даже не извинился! Ну и назло тебе вышла за одного майора – он с ногой сломанной здесь лежал.

– А дальше?

– А дальше фигня получилась, а не семья. Свадьбу первого апреля отметили. Пошутили… Через месяц разбежались.

– Что, не понравилось в замужестве?

– Дурак! Он как облако в штанах, и характера нет – тюфяк и размазня. В штабе округа сидит и перед каждым полковником спину гнет – очень уж ему хочется полковничью папаху надеть. Противно стало!

– Ну, он-то ее и получит. Видел я таких – кабинетные полководцы.