Он неприветливо вскинул глаза, когда Джейни вошла, и тут же снова опустил их в книгу (только что вышедший «Шателяр» Суинберна), словно он и не видел ее. Она взглянула на заваленный книгами письменный стол, открыла том «Забавных историй»,[37]скорчила гримаску из-за архаического французского и вздохнула:

— Какие ученые книги ты читаешь!

— Ну? — спросил он, посмотрев на сестру, которая застыла рядом с видом Кассандры.[38]

— Мама очень рассердилась.

— Рассердилась? На кого? За что?

— Только что заезжала мисс Софи Джексон. Передала, что вечером заедет брат. Она почти ничего не сказала, потому что он хочет сам рассказать все в деталях. Сейчас он поехал к ван дер Лайденам.

— Ради всех святых, Джейни. О чем ты толкуешь? Сам Господь не разобрался бы. Давай по порядку с самого начала.

— Сейчас не время богохульствовать, Ньюланд… Мама и так переживает, что ты не ходишь в церковь…

Арчер издал глубокий стон и снова погрузился в книгу.

— Ньюланд! Послушай, это очень важно. Твоя приятельница Оленская была вчера в гостях у миссис Лемюэл Стразерс; она ездила туда с герцогом и Бофортом.

Последние слова сестры неожиданно ввергли его в такое бешенство, что он коротко рассмеялся, чтобы подавить его.

— И что такого? Я знал, что она собирается туда.

Джейни побледнела и вытаращила глаза:

— Ты знал — и не остановил ее? Не предостерег?

— Не остановил? Не предостерег? — Он снова засмеялся. — Разве я собираюсь на ней жениться? — Собственное фантастическое предположение как-то странно зазвенело у него в ушах.

— Но ты войдешь в ее семью.

— О, семья, семья! — презрительно-насмешливо изрек он.

— Ньюланд! Тебя не заботит честь семьи?

— Ничуть.

— И даже то, что подумает тетя Луиза ван дер Лайден?

— Абсолютно — пусть эту чепуху перемалывают старые девы.

— Мама не старая дева, — поджав губы, выдавила его девственная сестрица.

Ньюланд чуть не выкрикнул в ответ: «И она, и ван дер Лайдены, и все мы превращаемся в старых дев, стоит лишь чуть-чуть соприкоснуться с реальностью!» — но, увидев, что ее длинное кроткое лицо вот-вот сложится в гримасу плача, он устыдился своего бесполезного гнева.

— Да бог с ней, с Оленской, Джейни. Хватит болтать глупости. Я же не ее опекун.

— Конечно нет. Но ведь ты сам ускорил помолвку, чтобы поддержать ее; если бы не это, тетя Луиза никогда бы не пригласила ее на обед в честь герцога.

— Ну и что произошло плохого? Она была самой роскошной дамой на этом обеде; благодаря ей обед у ван дер Лайденов не был похож на заупокойную мессу, как это обычно бывало.

— Но ты же знаешь, что дядя Генри сделал это только ради тебя — уговорил тетю Луизу и послал приглашение. А сейчас они так расстроены, что немедленно возвращаются в Скайтерклифф. Я думаю, Ньюланд, тебе нужно спуститься. Ты не представляешь, в каком состоянии мама.

Ньюланд нашел мать в гостиной. Она подняла глаза от вышивания и спросила:

— Джейни тебе рассказала?

— Да. — Он постарался сказать это как можно более сдержанно. — Но я не могу принимать это всерьез.

— Даже тот факт, что кузина Луиза и кузен Генри оскорблены?

— Чем? Тем, что графиня Оленская посетила дом, в котором живет женщина, ездить к которой считается не совсем приличным?

— СЧИТАЕТСЯ?

— Ну ладно, пусть так и есть. Но у нее можно послушать хорошую музыку по воскресным вечерам, когда Нью-Йорк умирает от скуки.

— Хорошую музыку? Насколько мне известно, там была женщина, которая вскочила на стол и распевала песенки, как в известных домах в Париже. Там курили и пили шампанское.

— Но… такие вещи делаются и в других местах, а мир все еще не рухнул.

— Значит, французский образ жизни тебе по вкусу?

— Мама, ну вспомни, как тебе было скучно в Лондоне!

— Нью-Йорк — не Париж и не Лондон.

— О, разумеется нет! — простонал Ньюланд.

— По-видимому, ты имеешь в виду, что наше общество не столь блестяще. Может быть, ты и прав, но мы принадлежим именно к нему, и люди пришлые должны уважать наши правила, коль скоро они находятся среди нас. Особенно Эллен Оленская: мне кажется, именно от той жизни, которую ведут в блестящем обществе, она и сбежала.

Ньюланд не ответил, и после некоторой паузы его мать продолжала:

— Я сейчас надену шляпку, и мы с тобой отправимся ненадолго к кузине Луизе. — Видя, что он нахмурился, она поспешно продолжила: — Ты мог бы объяснить ей то, что не раз говорил, — что общество в Европе не такое, как у нас… люди там менее разборчивы и мадам Оленская, видимо, не понимает, как мы относимся к подобным вещам… Ты ведь и сам знаешь, дорогой, — добавила она с невинным лукавством, — это ведь только в интересах мадам Оленской.

— Мама, дорогая, я вообще не понимаю, какое нам до всего этого дело. Герцог отвез О ленскую к миссис Стразерс — кстати говоря, он сам привез ее познакомиться с графиней, я был при этом. Если ван дер Лайдены ищут виновника скандала, им следует поискать в собственном доме.

— Скандала? Ты когда-нибудь слышал, чтобы твой дядя Генри скандалил? Кроме того, герцог их гость, к тому же иностранец. От иностранцев никто ничего не требует — как это возможно? Графиня Оленская своя и поэтому должна уважать чувства ньюйоркцев.

— Что ж, если им нужна жертва, ты можешь бросить им на съедение мадам Оленскую! — воскликнул Арчер с досадой. — Я только не понимаю, при чем тут я, да и ты тоже.

— Разумеется, ты стоишь на точке зрения Минготтов, — сказала мать обиженным тоном, который всегда означал, что она вот-вот рассердится.

Угрюмый дворецкий раздвинул портьеры в гостиной и объявил:

— Мистер Генри ван дер Лайден.

Миссис Арчер уронила иглу и дрожащей рукой подвинула стул.

— Еще одну лампу! — прокричала она вслед слуге, а Джейни наклонилась, чтобы поправить ей чепец.

Фигура мистера ван дер Лайдена появилась на пороге, и Арчер поднялся навстречу дяде.

— Мы как раз беседовали о вас, сэр, — сказал он.

Мистер ван дер Лайден, казалось, был удивлен этим известием. Он снял перчатку, чтобы пожать руку дамам, и, пока Джейни пододвигала ему кресло, Арчер продолжил:

— И о графине О ленской.

Миссис Арчер побледнела.

— Ах, она очаровательная женщина. Я только что от нее, — сказал мистер ван дер Лайден благодушно. Он устроился в кресле, положил цилиндр и перчатки, по старинному обычаю, рядом с собой на пол и продолжал: — Она так умеет расставить цветы — это просто талант. Я послал ей гвоздики из Скайтерклиффа и сегодня был просто поражен. Вместо того чтобы охапками свалить их в вазы, как делает наш садовник, она разбросала их там и сям, понемногу. Я даже не могу объяснить как. Это герцог велел мне съездить. Он сказал: «Съезди посмотри, с каким вкусом она обставила свою гостиную». Это именно так. Я бы с удовольствием свозил к ней и Луизу, если бы не разное неприятное соседство.