острая боль снова вернулась, как только Сурпан добрался до самых напряженных, будто стянутых в узел, мест. Он массировал кулаком и локтем, двигая ими туда-сюда, между позвоночником и черепом Мало. Все это длилось не меньше часа, Мало думал, что просто не выдержит этой адской боли. К счастью, камфора с мятой немного облегчала ее.

– Необходимо освободить это тело, – заключил Сурпан. – Не решаюсь даже прикоснуться к твоим ногам.

– К моим ногам? С ними все в порядке, – похвастался Мало и вскрикнул, потому что Сурпан слегка нажал пальцем на его стопу.

– Ноги, как и руки – это зеркало нашего тела. Каждая точка на твоей стопе отражает состояние определенного органа.

Сурпан вдавливал в стопу Мало указательный палец и говорил:

– Вот печень, вот легкое, тонкая кишка, толстая кишка…

– Очевидно, что я не готов, – сказал Мало, подтягивая под себя ноги. – Мне больно от ваших прикосновений.

Мало вдруг заметил, что они остались вдвоем. Массажисты исчезли.

– Я едва дотрагиваюсь до тебя. Это твое тело страдает, оно создает блокировки и напряжение. Пришло время выслушать его.

Сурпан замолчал и посмотрел вдаль, на океан.

– Знаешь, как растут омары?

Нельзя сказать, чтобы этот вопрос интересовал Мало, но он решил послушать, что скажет ему старик.

– Омар – это маленький, почти студенистый моллюск, который живет в жестком панцире и никогда не эволюционирует. По твоему мнению, как он растет? – настаивал Сурпан, вытерев руки теплым полотенцем, пропитанным лемонграссом.

Мало пожал плечами, его совершенно не заботило, каким будет ответ.

– Жесткий панцирь мешает росту омара. Чтобы расти, животное должно периодически линять, сбрасывать панцирь. Омар прячется на дне своей норы, перестает питаться и худеет. Он ложится на бок и складывается в форме буквы V. Затем мембрана, соединяющая головогрудь с брюшком, разрывается, образуя отверстие, через которое он выходит из своего панциря. Освободившись от панциря, он набухает от воды и увеличивается в размере, но при этом остается мягким. Образуется новый панцирь, очень мягкий: для его полного затвердевания требуется около месяца, в течение которого животное очень уязвимо.

Мало удивили энциклопедические знания собеседника, он внимательно слушал его. А Сурпан продолжал как ни в чем не бывало:

– Омар растет быстро, и поэтому ему очень часто приходится менять панцирь. В течение первого года он проделывает это около десяти раз, а потом один раз в год, пока не станет взрослым. Стимулом для его развития и роста служит дискомфорт, который он испытывает. Если бы у омаров были врачи, омары бы не смогли расти и развиваться, потому что врачи прописывали бы им обезболивающее и не позволяли бы вылезать из панциря!

Мало постарался улыбнуться. Сурпан в ответ положил руку ему на плечо и помассировал трапециевидную мышцу.

– Тело обращается к нам, оно для нас как компас. Даже если из-за него мы иногда чувствуем себя уязвимыми, оно помогает нам расти и процветать. Иногда стресс – это ключевой фактор, заставляющий нас развиваться. Дискомфорт, который мы чувствуем, можно использовать как рычаг, чтобы суметь снова встать на ноги.

– Все эти знания мне не пригодятся, Сурпан, я скоро умру, – перебил его Мало.

– Как и мы все.

– У меня серьезное заболевание головного мозга.

– Что за заболевание?

– Я не знаю.

– Тогда с чего ты решил, что оно смертельное?

– Я случайно услышал, как врачи обсуждали мою болезнь. Смерть неизбежно наступит в скором времени. У меня адские головные боли, и они случаются все чаще. Без сомнения, уже слишком поздно прислушиваться к своему телу.

– Возможно, но разве тебе не хочется узнать перед смертью, что оно готово тебе сказать?

Мало рассчитывал услышать в ответ нечто совсем другое.

– Я надеялся на встречу с вами, думал, вы поможете мне выздороветь.

– Только ты сам можешь себя исцелить, если медицина в этом вопросе бессильна.

Мало сел, отчаяние охватило его. Сурпан добавил:

– Но я могу помочь тебе услышать свое тело.

– Что я должен сделать?

– Ничего.

– Как это – «ничего»?

– Ничего. Просто слушай.

– Но я ничего не слышу!

– Потому что ты не стараешься, ты все время напрягаешь разум, пытаясь понять, что тут можно почувствовать.

– Мне жаль, но я правда не понимаю, о чем вы.

Сурпан улыбнулся и замолчал. Мало тоже молчал.

– Ты что-нибудь слышишь? – шепотом спросил Сурпан.

– Ничего, полная тишина.

– Прислушайся лучше.

Мало напряг слух.

– Птицы, волны…

– Слушай еще!

– Шум мотора вдалеке.

– Закрой глаза и слушай!

Сурпан снова замолчал. Мало помассировал себе шею.

– Я слышу, как бьется мое сердце, очень быстро, как будто я пробежал марафон, и еще… у меня ком в горле.

– Ком в горле?

– Да, мне трудно глотать.

– Ты можешь вдохнуть этот ком, чтобы освободить немного места?

Мало глубоко вздохнул и почувствовал, как в горле образовалось небольшое пространство. Он вздохнул снова, и его отпустило еще немного. Сурпан внимательно наблюдал за молодым человеком, который сидел с закрытыми глазами.

– Комок исчез, но сердце колотится так же сильно.

– Что ж… прислушайся к нему, будь с ним.

Мало чувствовал, как сердце будто билось о его грудь изнутри. Это было неприятно, но он постарался прислушаться к его ритму.

– Если бы у твоего сердца был голос, что бы оно тебе сказало?

– Успокоиться. Обрести тишину.

Мало удивился собственным словам. Он будто действительно услышал, что говорило ему сердце: оно властно повелевало.

Сурпан улыбнулся и снова замолчал. Через мгновение он спросил:

– Где ты сейчас?

– Я чувствую свое дыхание, оно как волны: поднимается и оседает. С каждым выдохом расслабляются трапециевидные мышцы, которые ужасно болели, шея снова обретает подвижность.

Сурпан внимательно смотрел на молодого человека, голова которого непроизвольно двигалась, в то время как мышцы плеч ослабляли свою хватку.

– Мне кажется, что моя голова двигается сама по себе, я ею не управляю.

– Она пытается обрести равновесие. Дай ей время, не пытайся ее контролировать.

Мало зевал, его дыхание постепенно высвобождалось, но грудина мешала ему дышать глубже. Он обхватил обеими руками затылок и начал совершать широкие круговые движения.

– Просто безумие! Мое тело расслабляется, будто какая-то сила исходит из живота и высвобождает все мое существо, которое было заморожено где-то в глубине меня! Я это понимаю сейчас.

– Дыши спокойно и прислушивайся к остаткам напряжения.

Плечи Мало внезапно расслабились. Его голова откинулась назад, будто ничто ее больше не держало, словно развязались все тугие узлы. Он осторожно расправил грудь, и его охватила усталость. Он чувствовал себя марионеткой, у которой спутались все ниточки.

– Как ты себя чувствуешь?

– Мое тело освобождается, будто какая-то дверца открылась на уровне шеи, все мышцы расслабились. Воздух может наконец циркулировать по телу.

Слезы текли по его