— Кофе, — ответив, потеряла весь интерес к парнишке.

— Чай и булочки с маслом, — темноволосый мужчина кивнул пареньку.

— Чай без сахара, — второй вообще проигнорировал официанта.

— Секунду, — и парень быстро метнулся на кухню, принеся три чашки и тарелочку.

— Еще что-то? — он щенячьими глазами воззрился на нас.

— Да, должен подойти еще один, — о голодном мужике я решила все же побеспокоиться, они в этом состоянии нервные, — принесите ему кофе с двойным сахаром и круассаны с клубникой или сливками.

— Хорошо, — и официант исчез из поля моего зрения.

— Вы настолько хорошо разбираетесь во вкусах своего начальника? — со смешком проговорил блондин.

— У нас весь офис по углам прячется, — вспомнила, что по документам я все же прохожу подчиненной Глеба, — от оголодавшего шефа. С ним в таком состоянии говорить сложно, а иногда и бесполезно.

— Наш главный по юридическим вопросам такой же, — засмеялся темноволосый.

— Анастасия, перейдем к делам, — Филипп поднес чашечку к губам и сделал глоток.

— Давайте, — я кивнула в знак согласия.

— Не стоит торопиться, — мое ухо обдал жаркий шепот, — доброе утро, господа.

— Глеб, — один из собеседников заметно помрачнел при появление моего напарника.

— Мне вот только что сообщили интересные новости, — брюнет развалился на стуле, — как вы считаете, джентльмены, мне и моей партнерше стоит брать их во внимание при заключении с вами каких-либо договоров?

— Ваш заказ, — перед Глебом появилось все заказанное мною ранее.

— Благодарю, — он кивнул официанту и чмокнул меня в щеку.

— Что вам нашептали? — главный резко подобрался.

— В московский офис, — небрежно разломив нежное лакомство, приступил к разговору парень, — сегодня ночью курьером доставили анонимку, в которой содержались до безумия интересные сведения, касающиеся вашего предприятия.

— Что там было? — почти по слогам протянул Филипп.

— Очень интересные внутренние доклады и распоряжения, — Глеб поставил голову на скрещенные ладони, — наши безопасники уже все проверили, и вы даже не представляете степень моего удивления, когда эта информация оказалась правдой. Признаться, до последнего думал, что это очередная подлянка конкурентов.

— Что? — оба заметно побледнели.

— Да, господа, вы, верно, догадались, — брюнет стал похож на хищника, что загнал свою жертву в угол, — нашлись добрые люди, которые успели сообщить нам о вашем банкротстве и начале процедуры реструктуризации и антикризисном управляющем из «Неш-Твел Групп».

— Этот скользкий гаденыш, — зло процедил Маркус.

— Я тоже подумал так же, — согласился Глеб с собеседником, — он так ловко ведет вас к слиянию с собственной фирмой, что это даже смешно.

— Из-за этого урода, — вспыхнул болгарин, — мы не можем заключить ни одного соглашения.

— Он намеренно срывает ваши переговоры? — на моем лице было написано удивление, — Но любой контракт повлечет за собой стабилизацию вашего финансового состояния, ему как управляющему это должно идти только на руку.

— Милая моя, ты все прослушала, — меня чмокнули за ушком. — Их хотят подставить под слияние, а ни одна приличная фирма не подставится на таких условиях. Я прав, господа?

— Да, — оба помрачнели, — нам отказывают.

— Тогда прочтите это, — на стол легла папка с документами.

— Вы сошли с ума? — в не верящем взгляде мужчин напротив читалась такая безумная надежда, что мне даже стало страшно на них смотреть.

— Нет, наш шеф, — Глеб усмехнулся, — до зубовного скрежета не любит таких скользких личностей, как ваш новый управляющий. Вот наше предложение, и если вы готовы ухватиться за такой спасательный круг, то через полчаса все деньги поступят на ваш расчетный счет в банке. И останется только Анастасии Семеновне поставить свою роспись, как представителю акционерного собрания, и все вступит в силу.

— Мы готовы, — и я даже не поняла, откуда в мужских пальцах появилась ручка.

— Насть, подписывай и ставь отметку, — документы подтолкнули.

— Так вы с отцом это обсуждали все утро? — в моей груди вспыхнул гнев.

— Да, — брюнет кивнул и не осознал своей ошибки.

— Господа, — я подписала и вернула им документ, — большая просьба, проследите, чтобы на них не появилось следов от кофе или еще чего.

— Какие следы? — все трое моих собеседников удивленно на меня посмотрели.

— Гад! — мой вопль совпал с моментом запуска чайной чашки в голову Глеба, — Вернемся — лично подпишу документы на твое увольнение!

— Настя, — парень уже удалялся от стола.

— Какого лешего! — перешла на русский, дабы не шокировать присутствующих еще сильнее, — я, управляющий директор, узнаю обо всем последней! Ты должен был первым делом рассказать мне, а не выставлять полнейшей идиоткой перед толпой народа.

— Истеричка, — уворачиваясь от ножа, орал в ответ парень, — твой отец сказал, что нам нужна твоя чистая реакция. Он, правда, забыл упомянуть, что его дочь с головой не дружит!

— Я с головой не дружу? — крик снизился до уровня шепота, — Я?

— Изыди, нечисть! — не своим голосом завопил парень.

— Убью, — ровным ледяным голосом прошипела я и запустила в спину удаляющегося парня блюдцем, — благодарю за документы.

— Что, простите? — болгары смотрели на меня круглыми глазами.

— Спасибо за сохранность документов, — вновь перешла я на английский, — и, будьте так любезны, если увидите Глеба, передайте ему, что он уволен и подписанные документы направлены в отдел кадров.

— Конечно, — как два болванчика кивнули те.

Пылая праведным гневом, я возвращалась в номер, чтобы оставить документы и уже потом пойти на выставку. Стоило, конечно, не взрываться на людях, а потом по-тихому прикопать Глеба под ближайшей пальмой, но это было выше моих сил.

Отец прекрасно знал о моей реакции на обман и пренебрежение, а значит, именно ее и ждал этот молодящийся интриган. В груди все еще клокотали отголоски пережитого взрыва. Глаз нервно дергало, а правая рука немела после сильного всплеска эмоций.

Стоило мне открыть дверь картой, как из-за нее донесся смех папеньки. И только улегшиеся в душе эмоции вновь зажглись пламенем мщения, захотелось что-нибудь разбить об эту дурную темноволосую голову.

— Станислав, ваш выход, — Глеб меня заметил раньше, чем я смогла привести план в исполнение.

— Насташка, девочка моя хорошая, — отец улыбнулся во все двадцать шесть оставшихся с девяностых, зубов.

— Убью, — зло пообещала я, смотря в глаза сразу обоим особям мужского пола.