— Дорога нужна, — согласно кивнул Коваленко. — Но я не уполномочен Никитой Анатольевичем решать такие дела. Обсуждайте проект с ним, а со своей стороны обещаю поддержку.

— У барона какие-то проблемы? — осторожно поинтересовался Строганов. — Нужна ли помощь?

— Там другой уровень, Владимир Андреевич, — Коваленко покачал головой. — Я полагаю, если помощь и понадобится, то он лично обратится к вам.

На следующий день княжич со своим отрядом поехал обратно в хорошем расположении духа. Оставалось только закрепить дружественный визит союзным договором.

И только позже он узнал о произошедшем в Вологде. Оказывается, на землях Назаровых разгорелись самые настоящие боевые действия. Официальные источники поскупились на освещение ситуации, но через своего отца Владимир выяснил, что Никита всерьез сцепился с Ордо Маллеус и вышел из войны победителем. Больше всего княжича неприятно поразило, с какой легкостью в русской глубинке ватиканские боевики создали свои ячейки и свободно перемещались с оружием по дорогам, а потом и вовсе едва не уничтожили «Гнездо». Обыденная халатность и раздолбайство провинциальных отделов СБ уже давно стало притчей во языцех.

Владимир надеялся на справедливое возмездие. Никита не из тех людей, которые прощают подобные вызовы и угрозы. Скорее всего, большая часть нападавших, которых, по независимым подсчетам, было больше сотни, навечно исчезла в густых вологодских лесах. Судя по всему, там еще и маги Инквизиции отметились. Фотографий с места боя почти не было, только несколько снимков особняка с подкопченными стенами; на его фоне мелькнули вооруженные бойцы охраны в черных комбинезонах, в которых княжич опознал «бризы». Вероятно, это был намеренный слив фотографий для кого-то, кто интересовался результатом боя.

Какую пользу извлек Владимир из уже остывших новостей? Нужно укреплять свою родовую усадьбу и набирать людей в боевое крыло. Два волхва и сорок воинов, конечно, могут спокойно отбиться от нападения злодеев (хотя, кто кроме лихих людей может серьезно навредить княжичу), но в случае серьезного столкновения с хорошо обученным противником не поздоровится. Княжич не хотел верить в серьезность такой ситуации. На западных окраинах его вотчины земли Назарова, с востока и юга подпирают территории отца — князя Строганова. Далеко на севере две каторги — единственное место, откуда можно ожидать проблемы. За все время существования Игримской и Казымской каторг было совершено три массовых побега, но все они закончились тотальной зачисткой беглецов. Демидовы — уральские соседи Строгановых, да и сами Строгановы не собирались терпеть под своим боком неконтролируемые и озверевшие банды. Надеясь на лучшее, всегда готовься к таким поворотам судьбы, решил Владимир, и стал набирать людей в свою гвардию. Данила Могутов самолично проводил отбор кандидатов. Нужны были молодые, крепкие, дерзкие и не боящиеся крови парни. Стрелять здесь умели почти все, а вот физические кондиции решили доводить до ума уже во время обучения.

Так что ближе к лету личная гвардия насчитывала шестьдесят человек, и еще десять кандидатов, которые не прошли по каким-то сложным параметрам, учиненным Могутовым, перешли на службу в городскую дружину. Владимир понимал: надеяться придется только на себя. Отец ясно дал понять: помощь он даст только в самой тяжелой ситуации. А что ею являлось, понятно: клановые столкновения, когда политические и финансовые проблемы не решатся мирным путем.

И все-таки княжич решил съездить в Тобольск, чтобы решить проблему не за спиной отца, а откровенно с ним поговорить. Он взял с собой Марину, захотевшую повидать родителей, и вместе с десятком бойцов выехал из поселка в предрассветных сумерках. По тяжелым лесным дорогам доехали до Туринска, откуда уже по хорошей дороге помчались с ветерком до Тобольска.

Первым делом, как только обнялся с матерью, отцом и братьями, не уехавшими в конвое до Балхаша, он попросил приготовить баньку.

— Надо поговорить, — шепнул Владимир отцу. — Без лишних ушей.

— Добро, — кивнул князь, ничему не удивляясь.

Усадьба Строгановых находилась не в самом Тобольске, а чуть восточнее, в светлом сосновом лесу, протянувшемся вдоль речки Курдюмки, где жил весь Род, включая Патриарха Егора Петровича Строганова, его братьев, семью самого Андрея Егоровича и многочисленную рать слуг. Можно сказать, здесь был тщательно охраняемый поселок, насчитывавший больше двух сотен человек.

Баня находилась на невысоком песчаном берегу Курдюмки; выложенная диким камнем дорожка вела к речке между густыми зарослями ивы. С добротно построенных мостков можно было прыгать в воду после парилки. Дно речки здесь углубили, расчистили и облагородили берега. Пляж для прислуги и бойцов был отдельным от господского, чтобы не пересекаться без необходимости.

Владимир скинул с себя одежду в предбаннике и зашел в жарко натопленное помещение. Отец запаздывал, поэтому он сначала плеснул на каменку ковш кваса, глубоко вдохнул в себя пряный горячий запах и сел на полок, чтобы как следует пропотеть.

Князь Строганов появился позже. Кряжистый, набравший к годам вес, отец примостился рядом и с интересом поглядел на ногу сына, отливающую розоватой кожей.

— Не увидел бы — не поверил, что Никита без всяких Целителей вернул тебе ногу, — сказал Андрей Егорович. — Так и поверишь в посланника Перуна на земле. Значит, я был прав, вкладываясь в активы медицинского центра.

— Хорошая компания подобралась, — улыбнулся Владимир пассажу отца о «божественности» Никитиного Дара. — У Меньшиковых нюх отменный, зря деньги выбрасывать на сомнительные проекты не станут. А Никита обещает уже этой осенью запустить два корпуса. Он еще и детское отделение планирует открыть.

— Встречался с Назаровым?

— Еще нет. Договорились на лето, но точную дату пока не обговорили.

— Не забывай, о чем я тебе говорил, — отец встал, подошел к лавке, где лежали березовые веники, выбрал один из них, повертел в руках. — Ложись, пройдусь по твоей спине.

— Ты хорошо подумал, когда предлагал мне заключить союз с Назаровым? — с удовольствием ощущая, как веник удивительно мягко скользит вдоль позвоночника, разгоняя кровь, Владимир положил голову на руки и прикрыл глаза.

— Думаешь, я на эмоциях это сказал? — усмехнулся князь.

— Показалось — да. Тобой руководил прагматизм и желание вернуть меня к жизни.

— А теперь?

— Ты даже не представляешь, какое счастье и эйфорию я испытал, увидев на месте обрубка ногу. И в этот момент моя клятва шла от сердца, от души. Даже если бы ты не посоветовал предложить Никите союз, я бы лично протянул ему руку.

— То есть, ты уже созрел для этого решения? — веник словно прилип к