Он прилетел, но прямо из аэропорта поехал на работу. Никогда еще я не ждала с таким нетерпением возвращения Батманова.

Но вместо Дамира пришла Жанна. Сказала, что она любовница моего мужа. Что ждет от него ребенка. И что наш с Дамиром брак — гнусный омерзительный обман.

Глава 11

Ясмина

Вдруг отчетливо понимаю, что не могу оставаться в этом доме ни минуты.

Не могу и не должна. Не имею права. Ребенок, который во мне, возможно имеет, и то смотря под каким углом на это поглядеть.

Дамир даже не подозревает, что между нами произошло в его кабинете. Я раньше считала, это была моя брачная ночь. Просто такая она вышла… односторонняя.

Но раз у нас фиктивный брак, то и брачная ночь тоже выходит была фиктивной. Ненастоящей. Как ненастоящей оказалась любовь моего ненастоящего мужа.

А я сама настоящая? Уже не уверена. Чувствую себе пластмассовой куклой, которая живет в пластмассовом домике, собирает в пластмассовое ведро пластмассовые яблоки, ест пластмассовые стейки и принимает пластмассовые ванны.

Как Барби.

Точно! Я кукла Барби, я жила в ярком искусственном мирке и не подозревала, что это всего лишь чья-то игра. Что меня можно отряхнуть, поставить на полку и забыть. Если не затолкать в дальний ящик для игрушек. И что мой муж Кен такой же пластмассовый, как и весь наш мир.

Поднимаю голову, напротив меня зеркало. В отражении виднеется незнакомка с растрепанной прической, всклокоченными волосами и бледным как мел лицом. Может, я уже умерла, может, меня нет? И на меня сейчас смотрит не отражение, а мои фантомные боли?

Но тогда получается, что ребенка тоже нет? В ужасе ощупываю живот.

Тесты на беременность не могли обмануть все сразу. Это же тесты, а не Дамир. Значит ребенок есть. Смотрю в отражение, положив на живот обе руки. Выпячиваю, кручусь в разные стороны.

Так странно, что у пластмассовой Барби оказался настоящий живот, в котором поселился живой ребенок. Подавляю истерический смешок при мысли, что у моего пластмассового Кена один орган тоже оказался не из пластика.

И это вовсе не сердце, как кто-то мог предположить.

Поглаживаю живот, успокаивая своего малыша. Прикладываю ладони и до звона в ушах погружаюсь в собственные ощущения. Может, если не дышать, я смогу уловить стук маленького сердечка?

Это ненормально, что я уже его люблю? Что когда о нем думаю, меня затапливает безграничная щемящая нежность? Бесконечно задаю себе эти вопросы и сама же на них отвечаю.

Нет, это как раз нормально. Потому что я в отличие от Дамира, любила. Даже когда он навалился на меня пьяный, любила. И несмотря на то, что я о нем узнала, я все еще продолжаю его любить.

Нельзя заставить любовь выключиться по щелчку. Как и включить нельзя, и режимы не переключишь с турбо на минималку. У меня пока все по максимуму, все по полной.

А мне бы не помешал какой-нибудь режим полета. Или еще лучше, автопилот.

Голова идет кругом. С силой сжимаю виски, кажется, стены дома сейчас обрушатся на меня и я навсегда останусь погребена под обломками.

Достаю чемодан, начинаю складывать вещи. Беру только необходимое.

Одежды у меня много, очень много. Дамир не жалел денег на свою Барби. Простите, Кен. Треть гардероба забито под завязку, больше половины еще с бирками.

Пусть остается. Может что-то и налезет на Жанку. Мне ничего от них не нужно, и тяжелого мне нельзя поднимать.

Вывожу чемодан в холл. Егор, сидящий на диване, отрывается от смартфона и делает удивленное лицо.

— Вы это куда собрались на ночь глядя?

— Я съезжаю в гостиницу, Егор, — не вижу смысла скрывать от охраны то, что завтра будет обсуждаться на каждом углу.

— А Дамир Даниярович знает?

— Мы с Дамиром Данияровичем разводимся, Егор, — отвечаю как можно ровнее, а сама с такой силой сжимаю ручку чемодана, что из нее сейчас потечет чемоданный сок. — Так что он возражать не будет.

По лицу Егора пробегает тень.

— Я вас отвезу, — он рывком встает с дивана, я выставляю руку в протестующем жесте.

— Нет, не надо, Егор! В этом нет необходимости. Я вызову такси.

— Это не обсуждается Ясмина, — вскидывает голову мужчина. В его глазах мелькает опасный блеск. — Пока еще вы Батманова, и я не получал от Дамира Данияровича других указаний на ваш счет.

Я прекрасно понимаю, что Егор работает на Батманова, и сейчас им движет далеко не чувство участия и сострадания. Дамир ему голову снесет, если он отпустит меня, не выяснив, куда я съехала.

Мне не очень хочется делится этой информацией, тем более что я понятия не имею, куда ехать. Но пробовать скрыться от Дамира даже пытаться не буду.

Чем скорее мы разведемся, тем больше шансов, что наши дороги разойдутся навсегда и больше никогда не пересекутся. И Батманов никогда не узнает, что у меня будет ребенок.

А для этого нам придется встречаться, может и не один раз. Так какая разница, будет он знать, где я живу или нет?

Покорно отдаю Егору чемодан. Он взвешивает его в руке и подозрительно косится в мою сторону. Но ничего не говорит, кладет чемодан в багажник, услужливо распахивает передо мной дверь.

— Куда едем? — поворачивает голову, включая зажигание. Пожимаю плечами.

— Куда-нибудь попроще. Не в центр, но и не за город, чтобы добираться было не так дорого.

Егор хмурится, но не спорит, молча выруливает со двора на улицу. Я не слежу ни за дорогой, ни за временем, просто смотрю вперед. И когда машина плавно тормозит у парадного входа отеля с ярко светящейся вывеской, не жду, пока Егор подаст мне руку.

Чемодан достал, и спасибо.

— Спасибо, Егор, ты можешь ехать. Дальше я сама.

Но мужчина с невозмутимым видом направляется к ресепшену, не отдавая чемодан.

— Даже не думайте, Ясмина. Дамир Даниярович мне голову оторвет, если узнает, что я бросил вас под отелем.

Он сам выбирает мне номер — чтобы не угловой, и чтобы из окна не бомжатник был виден, а цветочки. И чтобы сквозняка не было. Я в обсуждениях не участвую, мне решительно все равно.

Наконец на ресепшене получаю ключ-карту, и Егор поднимает на этаж чемодан. Придирчиво оглядывает номер, который оказывается очень приличным. И полностью оправдывает свою стоимость.

Наконец, мы прощаемся, и охранник уходит, напоследок еще раз окинув взглядом и номер, и меня.

Сажусь на кровать. Я абсолютно не знаю, что сейчас делать. Спать не